Цугцванг. Алина Аркади
нравился, понимаешь? Тебе папа нравился, когда ты замуж выходила?
– Очень, – опускает взгляд. – Любила его безумно. И он меня.
– Почему для меня он не хочет того же? Почему я – предмет сделки? Вещь, о чувствах которой не заботятся. Он же мой папа! – Повышаю голос, привлекая внимание посетителей за соседним столиком.
– Аля, папа хотел как лучше. То есть… – мама нервничает, подбирая слова. – Ему казалось, что Антон замечательный вариант: хорошо воспитан, обеспечен, перспективен…
– И хорошо подчиняется, – хмыкаю, вспоминая, как Антон исполняет приказы деда: дрессированные собаки не смогли бы лучше. – Почему он не выдал за него Алину?
– Генерал сказал, что она не подходит его внуку.
– Ну да, безбашенная сестра не по нраву, подавай покладистую овцу?
– Алечка, милая…
– Мам, как ты позволила? Как? – негодую, вспоминая, что мама была в курсе, спокойно наблюдая за тем, как меня «разводят».
– Решение принимал папа. Тот момент, когда я права голоса не имела, да и он убедил меня, что Антон – идеальный вариант. Мне казалось, что вы смотрите на жизнь одинаково.
– Вот только оказалось, что он со своим дедулей смотрит исключительно сквозь меня. На дело отца. Лучше бы Алину выдали за него, чтобы она размотала это семейство. Один её язык чего стоит.
– Уже нет. – Мама открывает сумочку, достав телефон и смахивая экран. – Смотри.
И от Алины двухлетней давности не осталось и следа: нет имплантов в груди и ягодицах, губы нормального размера и даже язык на одном из фото превратился в единое целое. Виден плотный рубец, но это всё равно лучше, чем состояние до этого.
– Ого… Совсем другая. Зачем она вообще кинулась в эти изменения?
– Хотела стать лучше. Как она сказала. Быть похожей на тебя.
– Я не такая, – возвращаю маме телефон. – Выдающимися формами не отличаюсь, да и над своим телом не экспериментирую.
– Но папа всегда любил тебе больше. И внимания уделял больше.
– Неправда, – отворачиваюсь, разглядывая маминого водителя, прохаживающегося у машины.
– Правда. Ты старшая, долгожданная. Мы пять лет пытались, прежде чем ты появилась, и были уверены, что ты так и останешься единственным ребёнком. Тебе он посвятил много времени, тебе отдал всю свою нежность, тебя планировал ввести в дело. Появлению Алины он тоже был рад, – мама прикладывает ладонь к груди, – но к моменту её рождения, мысленно полностью сосредоточился на тебе.
– У нас всего три года разницы.
– Этого оказалось достаточно. Она всегда это чувствовала и перетягивала внимание на себя: сначала мнимыми болезнями, затем истериками, а после неординарными выходками.
– Одна из них едва не стоила папе жизни.
– Ты должна его понять, Аля. Он был уверен, что нашёл для своей дочери человека, который позаботится о ней.
– Мам, я пока не могу понять. Даже спустя больше двух лет. Я хочу быть уверена, что моя жизнь действительно моя. И ещё скажи ему, чтобы убрал надзирателей. Он делает только хуже.
– Он беспокоится.