Цугцванг. Алина Аркади
момент я даже спросила у мамы, а точно ли мы родные? Ничего общего: начиная с внешности и заканчивая характерами. Но мама заверила, что сомнений быть не может, и даже сделала по моей просьбе ДНК-тест. Вот только понимания не случилось, так как и не нашлось точек соприкосновения.
Чем старше мы становились, тем больше отдалялись друг друга. Я мечтала получить образование, Алина – выйти замуж и уехать из дома родителей, чтобы её никто не ограничивал. Вышла, довольно быстро став вдовой и провинившись перед отцом. По сути, я тоже провинилась, только жизнь папы не подвергла опасности.
Через двадцать минут выхожу на своей станции, поднимаюсь по эскалатору и оказываюсь на улице, направляясь к дому. Старый, признанный аварийным, но всё ещё заселённый жильцами. Именно здесь я сняла комнату почти бесплатно. Два года назад я сменила фамилию, номер телефона, город и удалила все странички из соцсетей. Изначально заселилась в хорошую квартиру, но быстро поняла, что тишина и отсутствие людей рядом, вызывают страх.
– О, Алька пришла. Дай поцелую, – пьяный Серёга тянет ко мне руки, от которых я мастерски уворачиваюсь и следую по длинному коридору к своей двери.
– Алечка, привет, – тётя Лариса высовывается из дверей кухни. – Чайник поставить?
– Да, пожалуйста.
Юркнув в свою комнату, переодеваюсь с мыслями о папе. Видел бы он, где живёт его дочь. Он был бы не в восторге: непрекращающийся гомон, детский плач, крики пьяного Серёги, ругательства тёти Ларисы, ссоры Людки и Василия, стук, скрежет, грохот, скрип, стоны и ещё бесчисленное количество звуков коммунальной квартиры. И ещё многое из того, что раздражает людей. Но я привыкла, а в этом хаосе чувствую себя спокойно. Здесь даже тихий стон как сигнал, что нужно тебя проверить и предложить помощь, о которой в большинстве случаев никто не просил.
Антон, как и его дед, сюда не являлись, да и вообще пропали с радаров. Насколько я знаю, надзиратели тоже ни разу не решились войти в здание, всегда оставаясь в машине под окнами. Бывший жених на горизонте не появлялся, что даёт надежду на изменение объекта, то есть наличие предполагаемой невесты, вероятно, с таким же выгодным приданым, как и у меня.
– Как день прошёл? – Тётя Лариса порхает по кухне, где день и ночь что-то кипит и варится.
– Хорошо. Маму видела.
– Мама – это отлично, – улыбается женщина, выставляя передо мной бутерброды и чай. – Всё ещё переживает из-за смерти папы?
– Немного.
Именно такой вариант я озвучиваю всем – отец трагически погиб. Легенда не направлена на соискание жалости к себе, лишь исключает множественные вопросы о местонахождении родителя и сложностях в отношениях. Я по-прежнему его люблю, но встретиться пока не готова, как и решиться на разговор. Да и он как мне кажется не горит желанием увидеть ту, что уничтожила идеальный бизнес-проект.
– Ну ничего, со временем станет легче, – гладит меня по голове. – Я вот тоже уже шесть лет без Григория Афанасьевича и ничего – жива. Первое время тосковала, а потом привыкла. К маме переехать не хочешь?
– Нет. Мне и здесь хорошо.
– А