Летящая над пропастью. Маргарита Головкова
ожидавшим его персоналом в одинаковой одежде: в серых брюках, белых рубашках с голубой отделкой и с коротким рукавом. Владислав усмехнулся, так как под свитером на нём была надета голубая рубашка с белой отделкой и длинным рукавом и брюки тёмно – синего цвета.
Познакомившись с сотрудниками, он, сняв свитер и удобно устроившись в кресле за столом, принялся за изучение документов. Пока управляющий знакомил его с нюансами работы кафе, в фойе раздались оживлённые женские голоса. Странно, но голоса женщин показались Владу знакомыми. А один, едва не сорвал его с кресла. Усилием воли он заставил себя остаться на месте. При этом лицо его заалело, а губы плотно сжались.
Стремительно вышедший из кабинета официант, вскоре вернулся.
– Кто там? – спросил у него кто-то из коллег.
–Да бабки семидесятилетние опять пришли. Каждый год осенью собираются. Сейчас начнут: «Девочки, а вы помните…». А из каждой «девочки» давно уже песок сыпется. Такие вот к нам «девчушки» приходят,– договорил он, обращаясь к Владиславу.
Крепко сжав кулаки, чтобы не наговорить того, за что ему потом будет стыдно, Влад, не поднимая глаз от документа, спросил сквозь зубы:
– Маму свою ты тоже «бабкой» называешь?
–Да нет,– растерянно оглядываясь по коллег, будто ища у них помощи, ответил он, – она ещё молодая.
– А когда постареет?
– Да я…
– А ты,– не дослушав, сквозь зубы процедил Владислав, – возьми бутылку самого лучшего вина и отнеси девочкам в качестве комплемента от заведения.
– Но у нас не…
–Не принято? Тогда оплатишь её из своей зарплаты. Что стоишь? Иди… неси.
Как только официант покинул кабинет, Влад, захватив документы, поспешно вышел вслед за ним. Мысленно ругая себя за идиотский поступок, он мельком заглянул в зал. Там за длинным столом, занимающим всё помещение, сидели женщины, оживлённо обсуждающие меню. Скользнув по ним быстрым взглядом, он, с документами в руках, пристроился на стуле у открытой двери. Отвечая на изумлённый взгляд, вышедшего из зала официанта, отрезал: «Жарко у вас – в фойе куда прохладней», – и уткнулся в бумаги, лежащие у него на коленях. Сам же внимательно прислушивался к разговорам подруг.
Начали дамы с воспоминаний о школьных годах:
– Девчонки, помните, как Витьку Захарченко Вадим Фёдорович лихо приструнил на физике?
– А я что-то не припоминаю…
– Ну как же… Вадим тогда только к нам пришёл. Это… в восьмом классе. У него почерк был кошмарный. Вот он в первый день, когда знакомился с нами,– никак не мог разобрать (кстати, сам же журнал и заполнял) наши имена и фамилии. Читает: «Лили… Ляли… Что за имя- то?». А Витька с места кричит: «Лиля. Цветок ещё такой есть: лилия». «Ну, если цветок, то посмотрим, как он будет выглядеть у доски. Прошу». Лилька встаёт и показывает Витьке кулак. Тот опять выдаёт: « Я перепутал – она не цветок, а колючка». Вадим усмехнулся и так ласково произносит: «Что ж, будем считать, что и я перепутал.