Россия в Средиземноморье. Архипелагская экспедиция Екатерины Великой. И. М. Смилянская
что подобным планам не суждено было сбыться.
По прошествии времени и греки, и русские, и европейские наблюдатели стали критически оценивать итоги и возможности русско-греческого сотрудничества. Уже вскоре после окончания войны, когда стало очевидным, что восстание греков было использовано российской императрицей не только для укрепления своего имиджа освободительницы угнетенных, но и для нанесения удара по противнику в войне, о майнотах в европейской прессе вновь стали писать как о смелых воинах, «наследниках спартанцев». В частности, французский эллинист Мари-Габриель-Огюст-Флоран граф Шуазель-Гуффье (1752-1817), посетивший Морею уже в 1776 г., считал, что русские вполне могли положиться на майнотов, но «ошибочно информированные своими агентами», русские приплыли со значительно меньшими силами и боеприпасами, чем обещали, «вынудили греков на революцию» и тем обрекли жителей Морей на поражение и на неисчислимые жертвы[472]. В дальнейшем именно эта трактовка событий в Морее стала, как уже отмечалось, главенствующей в западной историографии.
Безусловно, морейская кампания показала, что Средиземноморская экспедиция Екатерины II не была предназначена для реализации романтичных идей борьбы за греческую независимость. Екатерина мыслила прагматично: греки могли воспользоваться ситуацией для борьбы за свое освобождение, а Россия, опираясь на греческое восстание, нанести удар по Османской империи в неожиданном направлении. Как бы ни были увлечены братья Орловы греческой идеей, в качестве командующего Архипелагской экспедицией А.Г. Орлов должен был принимать решения, исходя из задач сохранения боеспособности флота и реализации возложенных на него военных целей. В итоге, покинув Пелопоннес, Россия оставляла за собой взаимные обиды, на века омрачившие межкультурное общение[473].
Чесменский успех и его последствия
Уход российского флота от берегов Морей был ускорен появлением в водах Греции объединенной турецкой эскадры. Встреча с ней Эльфинстона едва не обернулась катастрофой под Наполи-ди-Романья.
К концу первой декады июня 1770 г. суда российских эскадр Спиридова и Эльфинстона соединились[474]. Ввиду пререканий между руководителями эскадр по поводу необходимых действий, А.Г. Орлов поднял на линейном корабле «Трех Иерархов» кайзерфлаг, означавший, что именем императрицы к нему переходит единоличное командование объединенным флотом. В погоне за турецким флотом объединенная эскадра направилась к острову Парос (вероятно, тогда уже оценив его как удобное прибежище, ставшее впоследствии столицей Архипелагского княжества), а оттуда проследовала к острову Хиос, и при Чесме во время дневного сражения 24 и ночного боя 25 июня одержала блестящую победу, полностью уничтожив турецкий флот.
Чесменский бой. Журнал С.П. Хметевского
Чесменская битва – неожиданная, но при том едва ли не самая блистательная победа российского флота. Она же – самая известная и многократно
Γριτσόπουλος Τ.А. Τα Ορλωφικά. Η εν Πελοποννήσω επανάστασις του 1770 και τα επακόλουθα αυτής. Αθήναι 1967; Camariano-Cioran A. La guerre russo-turque de 1768–1774 et les grecs; Ροτζώκος Ν. Εθναφύπνιση και εθνογένεση : Ορλωφικά και ελληνική ιστοριογραφία.
27 мая, в тот день, когда суда, оставшиеся в распоряжении А.Орлова, покинули гавань Наварина, эскадра Эльфинстона имела бои на востоке Пелопоннеса близ Наполи-ди-Романья и острова Специя. Поскольку турки теперь имели большое численное превосходство, положение эскадры стало опасным. По словам А.Орлова, «если бы Эльфинстон хоть чуть проиграл от бешенства его, могли бы все в порте быть заперты и неизбежно погибнуть» (Материалы для истории русского флота. 4. XI. С. 550). Эльфинстон благоразумно оставил поле сражения.