Неоконченный танец. Оксана Даровская
к губам. В возникшей тишине труба запела нежно и тихо. Голос ее был чист и слаб, как у хрупкой девочки-подростка, казалось, она вымаливает что-то – робко, почти без надежды на воплощение желания. Но вот голос трубы стал крепнуть, набирать мощь и спустя полминуты не осталось ни мольбы, ни просьбы, звучали смелость, напор, уверенность в собственных силах расцветшей на глазах у зала красавицы.
Девушка, чьи макушку и спину облюбовал Кирилл, подалась вперед сильнее, подвинувшись на самый край стула, – и больше ни разу не шелохнулась до конца исполнения. Покоренный ее напряжением Кирилл намертво прилип глазами к ее спине. Он ценил эту музыкальную композицию, считал одной из самых мощных у Квинов, к тому же Алексей сегодня был явно в ударе. «Кто хочет жить вечно?» «Кто осмелится любить вечно?» «Кто будет ждать вечно, несмотря ни на что?» Звуки резали душное пространство небольшого зала, вонзались в каждую клетку тела Кирилла, просверливали до костей, заставляли кровь течь быстрее, сердце стучать бешенее, предвосхищая, что вот оно – начало начал чего-то нового, немыслимого, чему не может быть конца, чему во все времена есть только начало. И сам Фредди Меркьюри, раскинув руки, сверкая ослепительными зубами из-под черных усов, улыбался сейчас за спиной у Алексея, потому что остался жить и звучать вечно.
Внизу образовалась шумная толчея. Кипел бурный обмен мнениями, звенели чьи-то возгласы, приветствия, хохот, мелькали рукопожатия, дружеские объятия. Кирилл с Сергеем ждали Алексея.
– В «Солянке»[1] сегодня глухо, рванем в «Симачев»[2]? – Сергей поддел плечом плечо Кирилла.
Кирилл рассеянно кивал, а сам искал глазами приглянувшиеся спину и волосы. Домой он не торопился. Воскресные домашние вечера вызывали в нем законное отвращение к жизни. К тому же не покидало ощущение, что он может упустить что-то важное, жизненно ему необходимое. Он нигде не находил ее взглядом. «Пошли покурим», – предложил Сергей. Они взяли в гардеробе куртки, вышли во внутренний дворик. Там Кирилл увидел ее. Она стояла с какой-то девицей чуть в стороне от выхода, обе курили, и он подумал, что ей совсем не идет это занятие. Она поймала на себе его взгляд, сделала вид, что полностью сосредоточена на подруге, а сердце у самой затрепыхалось. Она заметила его еще до концерта, у центрального входа. В громогласной предконцертной толчее бросился в глаза почему-то именно он. Короткий ершик густых темно-русых волос, джинсы на рыжем кожаном ремне, светло-канареечная льняная рубашка. Уже тогда в ней что-то щелкнуло. Он неуловимо отличался от большинства. Может быть, в нем не было привычной музыкантской расхлябанности, небрежности? Она и сама не понимала, чем он зацепил ее. Крепкие длинные ноги в хорошо сидящих джинсах и модных ботинках? Поджарый? Да мало ли таких?
– Дай-ка я дернусь, потороплю эту черепаху, где он застрял, – оторвался от Кирилла Сергей.
– Давай, – кивнул вслед ему Кирилл со скрытой радостью, что остается один.
«Ну,
Клуб закрыт в 2014 г.
Бар закрыт в 2019 г.