Рожденная эфиром. Эбби-Линн Норр
направлением и силой ветра, я резко поворачивала, огибала стволы деревьев и проскальзывала между их ветвями.
Впереди, залитая солнечным светом, показалась полянка, а на ней – моя добыча. Аими расхохоталась, и я ответила ей пронзительным криком. Преследование вошло в новую фазу. Сестра помчалась во всю прыть и скрылась под деревьями, я последовала за ней поверху, меняя высоту полета, притормаживая и набирая скорость, стараясь не запутаться в листве и не разбиться о какой-нибудь ствол. Лес становился все плотнее и плотнее, ветви касались кончиков моих крыльев. Подо мной мелькали то хвост, то спина черной лисицы. Внезапно мы оказались на прогалине, и я, нацелившись ей в голову, вошла в крутое пике.
Аими отреагировала за доли мгновения. Оттолкнувшись мощными задними лапами, она сделала высокий прыжок – тело ее замерцало, увеличиваясь до реальных размеров, – и встретилась со мной в воздухе. Ударила меня носом в грудь. В вихре перьев я отлетела в сторону под звонкий смех сестры. Казалось, он раздавался одновременно со всех сторон. Пытаясь прийти в себя, я сделала круг над поляной, крича от притворного разочарования.
Аими сидела, как то проделывают все псовые в мире, расстелив хвост и высунув язык, и наблюдала за мной. Яркий свет заставлял ее часто моргать, и дышала она тяжело. Но Аими победила, и мы обе это знали. Я пролетела над самой землей, поднимая пыль, и наконец сложила усталые крылья. Встряхнулась и прыгнула к сестре. Аими легла на живот и положила морду на траву.
Звук человеческого голоса вдалеке заставил сестру вскинуться и настороженно поднять одно ухо. Нас звала мама. Аими посмотрела мне в глаза и, выровняв дыхание, застыла неподвижно, точно статуя. Я дважды кивнула и поднялась в воздух. Мне потребовалось всего несколько минут, чтобы забрать нашу одежду. Платья, впрочем, оказались слишком тяжелы для такой маленькой птицы, какой я была, и мне пришлось быстро обернуться соколом.
Вернувшись на прогалину, я пристроила платье Аими на ветке высоко над ее головой. Сестра, опустив голову, наблюдала, как я, мерцая, принимаю облик хрупкой девушки и надеваю платье, а потом заскулила.
– Ты ведь отлично понимаешь, чего я хочу, – сказала я, улыбаясь уголком рта. – В этот раз победа за тобой, но если ты не хочешь появиться дома голой, окажи такую милость…
Она зафыркала на меня, закатывая глаза и мотая головой. Внезапно будто порыв ветра вздыбил мех Аими и унес с собой всю ее мощь. Передо мной оказался лисенок.
– Ой, – пискнула я.
Аими села на толстенькие задние лапы и тихонько завыла, обратив мордочку к небу, а потом тягуче рассмеялась. Ее глаза приобрели нежно-зеленый цвет зимнего мха. Уши, съежившись, стали мягкими маленькими треугольниками, потешно торчавшими в стороны. Вместо роскошной шубы ее тельце покрывал мягкий мех, похожий на пух одуванчиков, только черных. Великолепный, напоминавший исполинскую кеглю, хвост укоротился, здорово похудел и приобрел странный изгиб.
– Боги! Какая ты милая! –