Рожденная эфиром. Эбби-Линн Норр
соскользнул с шеи и окутал мои цыплячьи плечи.
– Стань птицей, способной летать! – В голосе Даичи прозвенели нотки отчаяния.
И я превратилась в ворону. Запрыгнула на стол и, повернув голову, уставилась на старика. На моей шее по-прежнему болтался дурацкий шарф, но я едва ощущала его вес.
Даичи открыл заднюю дверь, и холодный воздух ворвался на кухню.
– Слетай к океану, а потом назад, – приказал он, – и не потеряй шарф!
Я прыгнула к краю стола, зацепилась когтями за него и вылетела через открытую дверь. Опустившись почти до земли, я поймала восходящий поток и устремилась в небо. Я поднималась все выше и выше, и шелк свисал с моей шеи. С океана дул крепкий ветер, однако в облике птицы холода я почти не чувствовала.
Над пляжем я сделала небольшой круг, наслаждаясь свободой, пусть и непродолжительной, и разразилась хриплым ликующим карканьем. А потом повернула назад, к дому. Вскоре внизу показались расчищенные дворы нашего пригорода…
Задняя дверь кухни открылась, и я, взмахивая крыльями все реже, влетела в нее.
– Отправляйся в свою комнату и прими человеческий облик, – раздался следующий приказ.
Я пронеслась мимо старика, приземлилась в коридоре, запрыгнула в свою спальню и закрыла дверь клювом. Вновь став девушкой-подростком, я постояла обнаженной перед зеркалом, выравнивая дыхание и рассматривая себя. Обращенный в шарф халатик по-прежнему стягивал мою шею.
Даичи подобрал свалившуюся с меня одежду, принес сюда и бросил на кровать. Я оделась и направилась в кухню – он, как и прежде, сидел за столом и ждал меня.
Взгляд его блестящих глаз, обрамленных глубокими морщинами, скользнул по черному шелку на моей шее.
– Не потеряла, – удовлетворенно буркнул он.
– Да.
– Ты все еще в замешательстве? – Он положил руки на стол и придвинулся чуть ближе.
– Немного, – я села напротив него. – Я понимаю, ты хочешь, чтобы у меня была одежда, когда я доберусь до Японии, но…
– Шелк не исчезнет, – объявил Даичи, обрывая меня. – Он не исчезнет в эфире.
Я нахмурилась – мне хотелось спросить его, откуда такая уверенность. Однако я знала, что, как и всегда, он не ответит.
Даичи наклонился вперед и похлопал меня по тыльной стороне ладони. Он очень редко прикасался ко мне. Что это – своеобразный ответ? Затем прозвучали слова:
– Я был стар еще до того, как встретил тебя.
Даичи встал и медленно, неторопливой походкой направился в гостиную. Будет сидеть там до тех пор, пока я не приготовлю вечернюю трапезу.
– Дедушка, что ты хочешь на ужин, кроме риса? – спросила я.
Он остановился и оглянулся. И я уловила на его лице – по одним только чуть поднявшимся уголкам губ – едва заметную улыбку.
– Цыпленка.
Он свернул за угол. Я тоже улыбнулась и развязала шелк у себя на шее. Забавно, что после десятков лет под одной крышей, несмотря на неравноправность наших отношений, мы еще способны шутить.