Раннее (сборник). Александр Солженицын
вольным взмахом:
«Помолитесь, христиане!
Умираю ради вас!» –
Зачерпнул – понюхал – глянул –
Опрокинул словно квас.
Крякнул, вытер сивый ус.
«Ух, чертяка,
И спиртяка!..
Навалитесь, добры люди!
Хоть за вкус
Не берусь, –
Горяченько будет!»
Не дослушав, повалили, –
Ай, спасибо казаку!
Комиссары – разрешили!
Трибуналы – в отпуску!!
Снова катим, снова катим
По пылающей стране,
И мотив из Сарасате
Так и вьётся в уши мне –
Неотстанный, непоборный
Зов лукавый, не военный:
«Этот веер чёрный!
Веер драгоценный!»{125}
Величаво и зловеще
Труд пылает вековой.
Пламя плещет, пламя хлещет
У меня над головой.
То багрово, жирно, жадно
Языком махнёт в окно,
То над башенкой оно
Располощется нарядно,
Златоструйно, многоскладно,
Огневое полотно.
И опять он, и опять он
Из-за чёрно-красных пятен
Зол, торжественен, понятен,
Соблазнительно игрив
Тот же дьявольский мотив,
Тем же крадущимся скерцо
Всё сильнее, всё сильнее –
«Ну какое сердце
Устоять сумеет?..»
Что ж, гори, дыми, пылай,
Трудолюбный, гордый край!
Средь неистовства толпы
Мести в сердце не ношу:
Не сожгу в тебе щепы
И дворца не погашу.
Я пройду, тебя не тронув,
Как Пилат, омыв персты:
Меж тобой и мной – Самсонов{126},
Меж тобой и мной – кресты
Русских косточек белеют…
Чувства странные владеют
В эту ночь моей душой:
Ты давно мне не чужой.
Нас с тобой сплело издавна
Своевольно, своенравно.
Шли в Берлин прямой чертой –
Я с надеждой, с беспокойством
Озирался – не свернуть бы…
Я предчувствовал, Ostpreussen[16],
Что скрестятся наши судьбы!
Там, у нас, погребено
Пылью лет, архивов тайной
То, что вами взнесено
Спесью башен в Хохенштайне{127},
Что забыть мне не дано,
Знать и помнить велено:
Как Четырнадцатым годом
Вот по этим же проходам –
Межозёрным дефиле,
Вот по этой же земле,
В шесть солдатских переходов
От снабженья, от тылов,
За Париж, за чудо Марны
Гнали слепо и бездарно
Сгусток русских корпусов;
Без разведки и без хлеба
Гнали в ноги Людендорфу,
А потом под синим небом
Их топили в чёрном торфе.
Шедший выручить, от смыка
Был отозван Нечволодов{128}…
– Затая в себе до крика
Стыд и боль того похода,
В храмном сумраке читален,
Не делясь,
Восточная Пруссия (