Звёзды внутри тебя. Натанариэль Лиат
старыми подушками и пледами.
Ингрид критически оглядела Лу, с одежды которой капало, и велела:
– Снимай всё.
Через две минуты Лу сидела на топчане, завёрнутая в одеяло, как куколка бабочки. Ингрид, развесив мокрую одежду на горячих трубах, присела на корточки и принялась растирать её ледяные ступни. В оттаивающих пальцах покалывало, нос постепенно снова обретал чувствительность, и можно было надеяться, что он всё-таки не отвалится. Лу шмыгнула им, просто чтобы в этом убедиться, и сказала:
– Извини, что тебе пришлось… ну… вот это всё.
– Ты не виновата. – Ингрид бережно, но крепко растёрла ей пальцы на левой ноге, согревая в них кровь. – На тебя напали. Что мне было делать – бросить тебя? Они бы тебя сожрали, а я, знаешь, как-то против, когда друг друга жрут. К тому же, – она подняла голову и улыбнулась Лу, – ты мне нравишься.
Это была такая улыбка, что, даже если бы Лу не хотела, ей пришлось бы улыбнуться в ответ.
Ингрид натянула ей на ноги найденные тут же колючие шерстяные носки и вдруг предложила:
– Хочешь, научу одному бытовому волшебству?
Лу удивилась, но кивнула:
– Хочу.
– Есть такой фокус, когда вместо «извини» ты говоришь «спасибо». Ну, то есть… Типа, вместо «извини за опоздание» говоришь «спасибо, что подождал». Вместо «извини, что надоедаю» – «спасибо, что выслушал». Ну и так далее. – Ингрид поднялась с пола и села рядом с Лу. – Конечно, ты не обязана так делать. Но просто людям приятнее, если их благодарят. Когда кто-то просит прощения, то всем как будто становится немного неловко, ты замечала? А когда говорят «спасибо», то сразу здорово от мысли, какой ты молодец.
Какое-то время Лу раздумывала над тем, что услышала.
– Тогда, – сказала она, – спасибо, что спасла меня.
Ингрид просияла и потрепала её по мокрым волосам:
– Да ладно… Нет уж, пока я рядом, фиг какой паук тебя получит!
Скрипнув дверью, вошла барменша. У неё была тяжёлая тёмно-зелёная коса, словно сплетённая из морской травы, и татуировки в тон на лице – вертикальные линии, идущие от щёк ко лбу, пересекая веки. Из-под губ, тоже зелёных – Лу не поняла, натуральный это цвет или такая помада, – вверх и вниз торчали игольно-тонкие изумрудные клыки.
– Держи. – Барменша вручила Лу большую дымящуюся кружку. Из-за своих необычных зубов она странно и забавно выговаривала звуки.
Кружка пахла хвоей и мёдом. Лу обхватила её ладонями, и от тепла по телу пробежала сладкая дрожь.
– Пей, – сказала Ингрид. – Джен здорово лечит травами. Я-то знаю только, что чеснок – от вампиров, а зверобой – от волков, а она…
– Зверобой – только если свежий, – поправила Дженни Зелёные Зубы. – Сушёный из аптеки годится разве что от кашля. Расскажете, во что влипли?
Лу отпила из кружки и навсегда перестала верить в то, что лекарства непременно должны быть противными на вкус. Допив сладкий и пряный отвар до половины, она поняла, что веки у неё закрываются