Кошмариус и исчезнувшее зелье. Норрис Мирт
и ждём твоего возвращения!
Джеремия удовлетворённо кивнул.
– Да, правила не меняются! Узнаю, что вы снова набедокурили, – потряс он перед ними своим внушительным волосатым кулаком, – спущу в подвал и запру на неделю!
Детишки как по команде сделали вид, что ужасно боятся такого сурового наказания, хотя на самом деле они и сами с удовольствием проводили время в подвале своего ветхого домика, поочерёдно запираясь в нём в полной темноте. Там ввиду полного отсутствия света и полного кавардака с недавних пор завелась какая-то мелкая нечисть вроде домового или боггарта, и ребята сделали его своей новой игрушкой. Дядюшка Джеремия этого не знал, как и не знал много другого из того, что вытворяют эти бесенята.
Он снова постарался сделать суровое выражение лица, но из-за не очень хорошего самочувствия у него вышла болезненная гримаса.
– Всё будет нормально! Ты всегда можешь на нас положиться. Ни о чём не думай и наслаждайся охотой! – радостно улыбаясь, заверили его сорванцы.
Эти их слова совершенно не удовлетворили Джеремию. Когда троица вела себя с ним так, как сегодня, выражая полное послушание и всяческую покорность, стоило быть начеку больше обычного. Но как тут будешь начеку, если с наступлением полных сумерек снова начнётся трансформация? С неспокойным сердцем оборотень покинул свою лачугу, когда на небе лишь немного просветлело и над Кошмариусом взошла вместо Старшей Сестры, хозяйничавшей всю прошлую ночь, Младшая Сестра.
Он старался поспеть во все места, где у него ещё оставались какие-то незавершённые дела: в артель грузчиков, чтобы заранее взять заказы на следующий месяц; в пару мастерских, где ему обещали заплатить за починку мебели; к часовщику, жившему недалеко от Кривофонтанной площади, у которого он хотел оставить свои старые наручные часы с потрескавшимся стеклом. Это была единственная вещь, оставшаяся от родителей. Как и детишки, которых он когда-то приютил, Джеремия являлся сиротой, и лишь старые часы напоминали ему о том, что и у него когда-то были мать с отцом.
Несмотря на то что часы были старыми и совершенно невзрачными, он не простил бы себе их потерю, а потому каждый раз перед Ночью Двух Сестёр отдавал их часовщику, чтобы тот сберёг их и немного привёл в порядок: подкрутил и прочистил от песка. Вся жизнь дядюшки Джеремии была похожа на эти часы: каждый месяц она словно заканчивалась с наступлением трёх нелёгких ночей, когда на небе соседствовали обе Луны, а потом начиналась заново.
Завершив свои дневные дела, он напоследок решил заглянуть в трактир к старине Джо, чтобы перед превращением пропустить стаканчик любимого портера. Это не помогало ему избежать ночных ужасов, но немного успокаивало нервы, которые к вечеру у него всегда становились ни к чёрту, – и хотя бы как-то могло подсластить его горькую пилюлю.
– Как твои дела, дружище? – спросил участливо трактирщик, привычно растирая масляные пятна своей тряпкой по чистой стеклянной кружке.
Джеремия