Шепчущая. Хэйли Хоскинс
сводит все внутренности, и я тянусь за горячим камнем, который принесла мне мама, но он давно успел остыть. Мне бы нужно хлопотать по дому, а не читать, но завтра в любом случае пришлось бы делать всё по новой, и я подумала – какая разница? Зачем тратить время на вытирание пыли, когда я могу погрузиться в миры куда интереснее, чем мой собственный?..
И снова этот звук. Настойчивый стук в дверь и дребезжание стекла. Волчица, которая всегда поблизости, вскидывает морду и поскуливает, не сводя с меня больших глянцевых глаз. Я иду босиком на лестничную площадку, скользя по гладкому полу.
– Мама?
Мама мнётся у подножия лестницы, она поднимает на меня глаза и через силу улыбается.
– Пегги, – говорит она, – вот ты где. Я тебя везде искала.
Я готова усомниться в её словах – в нашем доме четыре комнаты, и даже тщательный поиск не занял бы много времени, – но при виде её мертвенно-бледного лица решаю промолчать. Она вытирает руки о фартук.
– Будь паинькой, откроешь дверь? – голос звучит натянуто и неестественно высоко.
– Всё в порядке? – спрашиваю я, повернув голову в ответ на новый дребезжащий стук в дверь. – Кто это?
– Мистер Блетчли, – отвечает мама.
Честно говоря, я не понимаю, как мама его терпит. Я знаю, что он наш родственник – папин брат, если быть точнее, хоть по нему никогда этого не скажешь. Я ни за что не назову его дядей, потому что мне он не родня; я скорее миссис Далвич назову тётушкой Агнес! У меня с мистером Блетчли даже фамилии разные – с тех пор как между братьями вспыхнула какая-то загадочная ссора, мистер Блетчли исчез, и его не видели в деревне вплоть до того несчастного случая в шахте. Только представьте, до какой степени нужно обидеться на брата, чтобы сменить фамилию! Мама ему явно не доверяет, а мне этого достаточно.
– Мы не можем спрятаться? – спрашиваю я шёпотом, спускаясь на цыпочках по лестнице, и заглядываю в гостиную в надежде, что папа поддержит моё предложение, но в комнате никого нет. У него тоже нет ни малейшего желания видеться с братом, поэтому он уходит каждый раз, когда тот решает нас навестить.
– Мистер Блетчли не узнает, что мы дома: лампы не горят, и в камине нет огня.
Молчание. Вздох. Поникшие плечи.
– Нет, Пегги. Проводи его на кухню и предложи чаю. Я только приведу себя в порядок и сразу же спущусь. Чем быстрее он войдёт, тем быстрее уйдёт.
Вот такая она, моя мама – слишком добрая.
Первое, что я вижу, взглянув на входную дверь, – это силуэт цилиндра за рифлёным стеклом, зловеще покачивающийся от каждого движения. Я медлю, мне вовсе не хочется впускать этого высокого мужчину экстравагантной наружности.
Рядом с ним стоит кто-то пониже и пошире, в нелепо нахлобученной шляпе. Разнервничавшись ещё сильнее, я открываю дверь, одновременно пытаясь пригладить взлохмаченные волосы.
– Мистер Блетчли, – говорю я, неохотно изобразив реверанс, хотя мужчина уже проскользнул внутрь. На вид ему лет пятьдесят, у него пышные волосы и усы, какие обычно отпускают состоятельные люди, и я готова поставить