Доктор Торндайк. Око Озириса. Ричард Остин Фримен
тоже, – признался Торндайк. – Для бедняков помощь юристов не предусмотрена; считается, что к услугам закона могут обращаться только люди со средствами. Конечно, если бы мы знали этого человека и его обстоятельства, мы могли бы ему помочь, но, насколько нам известно, он может оказаться явным негодяем.
Я вспомнил странный разговор, который я подслушал, и задумался: что бы сказал Торндайк, если я бы я смог ему рассказать. Очевидно, рассказывать я не могу, только сообщить о своих впечатлениях.
– Он не кажется мне таким, – произнес я, – но, конечно, точно это неизвестно. На меня лично он произвел благоприятное впечатление, чего я не могу сказать о другом человеке.
– Что за другой человек? – спросил Торндайк.
– В этом деле был еще одни человек, не правда ли? Я забыл, как его звали. Я видел его в доме, и он мне не понравился. Подозреваю, что он оказывает какое-то давление на Беллингема.
– Беркли больше знает об этом деле, чем говорит нам, – сказал Джервис. – Давайте посмотрим отчет и узнаем, кто тот незнакомец.
Он снял с полки толстый альбом газетных вырезок и положил его на стол.
– Понимаете, – продолжил он, проводя пальцами по указателю, – Торндайк сохраняет все связанное с перспективными случаями, а я знаю, что от этого случая он чего-то ожидал. Думаю, у него была мрачная надежда, что однажды голова исчезнувшего окажется в чьем-то мусорном ведре. Вот оно, этого второго человека зовут Херст. Кажется, он кузен, и именно в его доме исчезнувшего в последний раз видели живым.
– Значит, вы думаете, что мистер Херст играет активную роль в данном деле? – спросил Торндайк, взглянув на отчет.
– Таково мое впечатление, – ответил я, – хотя на самом деле я ничего об этом не знаю.
– Что ж, – сказал Торндайк, – если бы вы знали, что было сделано, и получили бы разрешение говорить об этом, мне было бы очень интересно узнать, как развивается этот случай, и если бы неофициальное мнение о какой-либо части оказалось полезно, не вижу вреда в том, чтобы сообщить его.
– Было бы очень ценно, если бы другие участники получали профессиональные советы, – произнес я, а потом после паузы спросил: – Вы много размышляли об этом случае?
Торндайк задумался.
– Нет, – ответил он, – не могу сказать, что много. Я старательно обдумал его, когда этот отчет впервые появился, и с тех пор иногда о нем думал. Это моя привычка, как сказал Джервис, использовать моменты бездеятельности (как, например, во время железнодорожных поездок), придумывая на основании известных фактов теории по знакомым мне нерешенным делам. Думаю, это полезная привычка, потому что, кроме умственного упражнения и опыта, которые она дает, в тех случаях, когда у меня в руках оказываются значительные части тех дел, предварительные размышления бывают очень полезными.
– У вас есть теория относительно известных фактов в данном деле? – спросил я.
– Да. У меня есть несколько теорий, одну из них я особенно предпочитаю, и я с большим интересом жду новых фактов, которые