Пока горит огонь (сборник). Ольга Покровская
ранней лысиной. И она вдруг выдала:
– А может, это она нарочно. Может, ей разводиться просто не хочется, вот она и торгуется, время тянет? Думает, вы поймете, что развод слишком дорогой выходит и лучше бы вам с ней помириться?
– Ты думаешь?.. – неожиданно озадачился Миша и в который раз стиснул пятерней подбородок. – А что… Все может быть, все может статься, как говорится.
– Ты ее слушай, – веско кивнул Григорий. – Она, знаешь, людей насквозь видит, что твой опер.
К противоположной стороне улицы, шипя, подкатил троллейбус. Григорий наскоро сунул Мише ладонь, подхватил Катю под руку и побежал к остановке.
Электричка грохотала по рельсам. За окном проносились широкие, до горизонта, поля подсолнухов. Желтые масляные лепестки лениво подрагивали в пронизанном солнцем воздухе. Синее горячее небо стелилось над полями.
Кате было жарко. Голова отчего-то сделалась тяжелой, кренилась набок. Во рту стоял противный привкус. Шея как будто распухла изнутри. Хотелось сползти с продранного дерматинового сиденья на пол и растянуться там, среди чужих туфель, мусора и плевков.
– Я пить хочу, – хрипло пожаловалась она дяде Грише.
– Ну вот, – развел руками он. – Где ж я тебе тут воду возьму? Что ж ты на станции не сказала?
– Что ж ты сам не догадался воды в дорогу взять? – огрызнулась Катя.
– Откуда я знал? Я, между прочим, первый раз с детьми путешествую.
– Я не ребенок, – буркнула она и сжала лоб руками.
Дядя Гриша озадаченно взглянул на ее запекшиеся губы, на подернутые пеленой, запавшие глаза и поднялся:
– Ладно, сиди тихо, я щас.
Он, будто бы скучая, прошелся по вагону, почитал наклеенные между окон рекламки, потом ввинтился в топтавшуюся у тамбура толпу пассажиров, собирающихся сходить на ближайшей станции. Катя, поглядывая искоса, видела, как он пробирается между людей, сумок, корзин, на мгновение прижимается к чьей-то спине, перебрасывается с кем-то парой фраз.
Через некоторое время Гриша вернулся и сунул ей теплую, уже ополовиненную кем-то бутылку минеральной воды.
– На вот, пей, – шепнул он.
– Ой, где ты взял? – удивилась Катя.
– Тихо! – цикнул на нее Григорий. – Где взял, там больше нету. А чё думаешь, есть и у меня свои таланты. Пей давай!
Через два часа электричка остановилась у нужной им станции. Катина голова гудела, перед глазами стлалась какая-то серая муть. Но она старалась держаться: понимала, что жаловаться на плохое самочувствие сейчас не время – ведь впереди долгожданная встреча с отцом.
Григорий спрыгнул на перрон, поддержал ее под руку, спросил у кого-то дорогу, и вскоре они шагали уже по пыльной, утрамбованной сотнями ног тропинке.
Солнце нещадно жгло Катин затылок, ноги словно налились пудовой тяжестью. Закусив нижнюю губу, девочка из последних сил шла вперед…
Через некоторое время впереди показались первые постройки некогда процветавшего колхоза. В синем жарком мареве Катя, прикрыв глаза от солнца ладонью,