Тихие воды Алелии. Зульфия Талыбова
, «гордо носила» три камня в желчном пузыре. Болезнь эта мучила ее регулярно, да и на характере очень сказывалось.
Варваре Григорьевне было сложно принимать чужие триумфы. Ей осознать, что бывают люди красивее и талантливее – добровольно расписаться с собственной ничтожности и ненужности. Если такое и случалось, Варвара Григорьевна очень горевала глубоко внутри себя. Она как будто и не умела радоваться чужим успехам, а только завидовала. В ней самой с самого рождения отсутствовала способность к подобным переживаниям. Красивые и успешные становились её заклятыми врагами, от которых она держалась подальше. Ведь при регулярном общении, Крысина могла и заболеть с горя, потому друзей у дамы было немного: которым и похвастаться нечем, и по внешности не очень-то получились.
Варвара Григорьевна держала скотину, но сама лично близко к ней не подходила. Она ее боялась и чуралась. Впрочем, настроения эти были взаимны, а однажды даже сдох ягнёнок, которого бросила ярка и не стала кормить. Тот бы и так с голоду помер, но благодаря Крысиной, гораздо быстрее отдал богу душу. Ведь та кормила ягненка, да не докармливала. Молока, наверное, жалела. Ягнёнок и сдох. Тогда ещё был жив супруг – Павел Сергеевич. После того случая он запретил жене к скотине приближаться. Та же не расстроилась особо.
Домашние животные тоже не уживались с Варварой Григорьевной. Кошки бежали, собака единственная – лайка Люси, верный друг Павла Сергеевича – тоже почему-то скоропостижно скончалась вслед за любимым хозяином…
Выйдя замуж, Варвара Григорьевна не стала брать фамилию мужа.
«В противном случае, я была бы Соболевской! Не по моим жизненным приоритетам данная фамилия, и не в моём характере брать что-то чужое, когда я сама по себе с рождения идеальная и совершенная!» – как-то по молодости говорила она ныне покойному супругу.
Лучшим другом Варвары Григорьевны был ее работник Алёша – мужичонка средних лет, пропойца, каких свет ни видывал. Худой, невысокий, беззубый, только клыки торчали, словно бивни у мамонта. У Алёшки частенько побаливала печень, тогда лицо у него становилось жирным, лоснящимся, покрывалось коричневатыми пятнами. От того соседи называли его Копчёным Алёшкой или просто Копчёным. А Варвара Григорьевна и вовсе «Копчёной Мордой»! Дружить с ним было безопасно, с хозяйкой своей он не конкурировал. За бутылку водки работник, как только не расхваливал существующие и несуществующие таланты хозяйки! Однажды ей наскучила компания одно лишь пропойцы-работника – Варвара Григорьевна искала новых друзей. То на базар сходит, то в парке прогуляется, то в театре раскритикует туалеты всех дам и бездарную игру актеров – все это было несерьёзно и непостоянно.
«Нужны люди, которые всегда будут, как говорится, под боком!» – желала она.
Пожелания Варвары Григорьевны исполнились.
В соседний дом переехала на постоянное жилье новая семья. Если члены семейства окажутся богатыми и красивыми, горя не избежать. Варваре Григорьевне придется всю жизнь слушать комплименты пьяного работника, сделаться затворницей и умирать с горя.
Пока дама сидела за туалетным столиком, молилась, чтобы подобного не произошло.
Она надела самое красивое платье, надушилась дорогими духами, долго и упорно втирала оливковое масло в кожу рук, чтобы та стала мягкой и нежной. Напудрила щеки, намазала губы помадой и, повесив через плечо маленькую сумочку, была такова. В таком виде, если и идти, то на ужин к императору, но ударить в грязь лицом не в правилах Варвары Григорьевны. Да и соседи новые не царских кровей, а обыкновенные врачи.
2
Обитатели небольшого двухэтажного домика оказались милейшие люди. Супружеская пара: Нюра Ивановна и Михаил Семёнович Лапко. Они очень радушно приняли Крысину. Провели гостью в зал, усадили на мягкий диван, спрашивали о здоровье.
Варвара Григорьевна же улыбалась в ответ и, судорожно ища хоть какие-то недостатки, волновалась и заметно ерзала на диване.
В доме было чисто-уютно и по-деревенски романтично. Большие окна украшали идеально выглаженные занавески в мелкий цветочек, цветущие орхидеи украшали вытертые до блеска подоконники – ни соринки, ни пылинки. Даже ни одной мухи, и в такую-то жару!
Варвара Григорьевна нервно прикусила губу.
На стол подали чай и пышный бисквит. Поедая лакомство Крысина, чуть не пустила слезу: очень вкусно!
Она взглянула на кружку. Может, где-нибудь есть трещинка? Чашка, расписанная полевыми цветами, оказалась новехонькой.
С Крысиной чуть не случился удар. На лбу выступила испарина и дышать сделалось тяжело. Новые соседи же, мило разговаривали и делились впечатлениями о доме, восхищались городком и его природой.
Крысина жалко улыбалась и кивала в ответ. Превозмогая тяжесть участи, внезапно на нее свалившейся, она с трудом подняла глаза и посмотрела на хозяев дома, как будто умоляя, наконец, показать скрытые несовершенства.
Михаил Семёнович и Нюра Ивановна были, скорее всего, ровесники: им, примерно, по лет сорок. Михаил Семёнович приятной наружности, с ослепительной улыбкой и белоснежными зубами. Роста среднего.