Тихие воды Алелии. Зульфия Талыбова
от Нюры, ни от Михаила: волосы грязно-рыжие, длинные, но жиденькие, карие глаза слишком маленькие, а нос такой курносый, что ноздри видны.
«Очаровательная хрюшка!» – про себя воскликнула Варвара Григорьевна.
Настроение Крысиной поднималось на глазах. Она уже и простила восхитительный бисквит хозяев, ведь лучше, чем она никто не приготовит кексы с цукатами. Когда Лапко принялись расспрашивать Крысину, та ещё больше осчастливилась.
– Варвара Григорьевна, мы с супругой слышали, у вас есть сын и дочь. Почему же они не здесь? Мы желаем познакомиться. К тому же Надя не прочь пообщаться. – Заметил Михаил Семёнович.
Крысина мельком глянула на девочку. Та явно не солидарна с отцом. Странно, как она вообще говорить умеет!
– Спешу вас поправить, Михаил Семёнович, сын у меня один! – Она горделиво ткнула себя в грудь. – Его зовут Серёжа. Ровесник вашей Наденьки. – Провозгласила Крысина.
– Но кто же та милая девушка с длинными распущенными волосами? – Удивлённо спросила Нюра Ивановна. – Я видела ее у колодца. Она стояла босая! Я так удивилась, а она улыбнулась нежно-нежно и пошла себе дальше! Я слышала, она живёт у вас.
Крысина вдруг закашлялась и брызги чая, словно змеиный яд, полетели в лицо Нюры Ивановны.
– Ой, простите, ради бога! – извинялась она. – Просто, как слышу про эту девку нечесаную, так плохо становится!
Нюра и Михаил переглянулись, а гостья продолжила:
– Девицу, которую вы видели, моя приемная дочь, но я ее таковой не считаю. Только ради памяти покойного супруга, дозволяю ей жить у меня. – Сказала Варвара Григорьевна дрогнувшим голосом и салфеткой промокнула сухие глаза.
– Она показалась такой милой. – Расстроено сказала Нюра Ивановна.
– В этом-то и беда. Показалась. На самом-то деле, ведьма ведьмой. У любого жителя спросите, они вам ответят.
– Как же она у вас оказалась? – спросил Михаил Семёнович.
– Покойный супруг мой Павел Сергеевич нашел ее! На горе свое! – Крысина театрально подняла руки к небу, сетуя на бога. – Он же у меня охотник! Охоту любит, то есть любил до беспамятства! И вот однажды поохотился! В утку стрелял с лайкой своей ненаглядной. И вот слышит он, как собака в кустах гавкает. Гавкает и гавкает. Он пошел глянуть, а там, можете себе представить, дорогие мои! – Варвара Григорьевна схватилась за голову. – Там в зарослях раздавался детский плач!
Семейство Лапко дружно переглянулись, даже кислое выражение лица Нади оживилось.
– Павел Сергеевич пошел в реку! Спасать! А там и лежала она в корзинке плетеной. Как в страшной сказке, ей богу! Ей тогда месяц, наверное, от роду был. Плыла по течению, а потом к берегу и прибило. Павел Сергеевич ее вытащил и удочерить решил. Я, конечно, против была. Чувствовала, знала, что сам черт ее послал! Да ведь непонятно от кого, от куда, чья?! Не пойми, где рождённая, грязь, иными словами, а он ее в дом притащил!
– Как же ее зовут? – спросила тоненьким голоском Надя.
– А с именем ее вообще цирк случился! Старый дурень,