Пророк. История Александра Пушкина. Ольга Тиханова
его уходом, Пушкин и Дан-зас помчались по коридору к входной двери, которая – ожидаемо! – оказалась заперта. Данзас достал украденный ранее ключ и попытался вставить его в скважину. Руки не слушались. Ключ тоже не хотел поворачиваться.
Пушкин выхватил у друга ключ, чтоб самому взяться за дело. «Не идешь вперед – двигаешься назад», – ехидничал он, но вдруг ключ выскользнул из рук на пол, издав громкий звенящий звук.
Тут же послышались шаги надзирателя.
Не помня себя, друзья продолжали борьбу с дверью и, наконец, победа! Проход открыт! Вперед!
Когда Пилецкий появился в коридоре, он никого уже не увидел. Дверь была закрыта.
Но его цепкий взгляд заметил крошечную записную книжку, забытую на полу. Открыв ее на первой странице, он довольно улыбнулся.
Затем посмотрел в окно и убедился в своих догадках: по залитой ранним солнцем поляне бежали двое лицеистов. Ну, ничего. Далеко не убегут. Попался, Пушкин!
Участники поединка встретились у леса.
Дуэлянты – наш герой и наглый, надменный Корф, который презирал Пушкина за беспечность, склонность к беспорядку и эмоциональность. И никогда не скрывал этого.
Но плевать на противника! Куда интереснее секунданты – тот самый Данзас и… Пущин. Пущин! Друг Пушкина! Так вот почему Данзас молчал! Теперь ясно: как сказать, что секундант врага твой друг?!
Иван Пущин стоял молча, опустив голову и плечи. Пушкин прожигал его взглядом. Была бы его воля – испепелил бы предателя!
Не в силах далее выносить этот взгляд, Иван подошел к Корфу и почти прошептал:
– Прошу, извинись перед ним. Пушкин просто так не отстанет.
– Заслужил. Слишком наглый! – послышался нарочито громкий ответ.
– Подвинься, Иуда! – Пушкин наконец обратился к Ивану. – В пасти Люцифера новый предатель. Иван Пущин.
– Саша, не надо высоких слов…
– А как называть того, кто клянется тебе в вечной дружбе и в итоге становится секундантом твоего врага?
– Ты мне не сказал, когда и где будешь драться… Я был вынужден… – оправдывался Пущин.
– Ну и зачем это? Чтобы опять отговаривать? – вступил Данзас.
– Просить. Саша, я знаю, что ты ничего не боишься, но я боюсь… Не надо. Это настоящее оружие, – его взгляд с опаской скользнул по брошенным на землю шпагам, – я боюсь тебя потерять…
Пушкин задумался. Данзас, заметив это, приблизился к нему:
– Погоди, Пушкин! То есть я рискую, краду ключи и шпаги, а он что-то промямлил, и ты забыл все оскорбления?! Не-не, мой друг, так не пойдет! Жребий брошен…
Пушкин помедлил еще несколько секунд и произнес:
– Господин Корф, вам повезло. Я готов выслушать все ваши извинения.
– А я, конечно же, готов их принести, – улыбнулся Корф и, как только послышался отчаянный вздох Данзаса, добавил. – Но за что именно мне извиниться? За то, что назвал вас глупцом?.. Или, может, бедняком?.. Или обезьяной?.. Или…
Он не успел договорить. С каким-то звериным криком Пушкин кинулся вперед, размахивая шпагой и не видя ничего вокруг. Зато Корф видел прекрасно и ловко увернулся