Золушки из Ирландии. Ева Арк
Арчибальду, которого каждый день приводили в её спальню, казалось, становилась всё больше по мере приближения смерти. Друзья Джейн, должно быть, радовались, что из её уст не сорвалось предсмертное признание, подписанное, скреплённое печатью и засвидетельствованное нотариусом. Возможно, она понимала, что теперь уже слишком поздно исправлять свои грехи и для врагов до последнего вздоха у неё был только один ответ:
– Если кто-то сомневается, пусть докажет, что мой ребёнок – самозванец!
И всё же, в эти последние мгновения Джейн, будь она невиновна, могла бы навсегда заставить замолчать своих врагов, поскольку могла дать клятву перед лицом смерти, что Арчибальд – её родной сын. Возможно, в последние мгновения жизни она не хотела лгать окружавшим её родственникам, друзьям и слугам, любившим её с непоколебимой преданностью. Через два месяца после того, как она добралась до Эдинбурга, страдалица скончалась 22 ноября 1753 года в скромном жилище неподалёку от Ветряной мельницы в приходе Святого Катберта на руках своей верной компаньонки. С трудом удалось убедить жестокосердного герцога Дугласа взять на себя расходы по её похоронам, поскольку она умерла в нищете. Однако её брат строго-настрого запретил маленькому Арчибальду принимать участие в похоронной процессии. Поэтому, когда мальчик был готов отдать последний долг той, кого считал своей матерью, его, плачущего, вытащили из траурной кареты. Неудивительно, что после этого у Арчибальда появилось множество друзей, сочувствующих его горю. Сына Джейн взял на воспитание герцог Куинсберри, дальний родственник Дугласов и муж Китти Хайд, которая, возможно, так пыталась искупить свои грехи перед покойной.
Глава 5
Вдова
Вскоре после крещения своей дочери, 6 марта 1754 года, герцог Гамильтон устроил великолепный прием в её честь, превратив просторную картинную галерею Холируда в бальный зал. В подобных случаях благородные жители Эдинбурга, похоже, проявляли к Джеймсу, чьи предки были наследниками шотландского престола, почти такое же почтение, какое они оказывали членам королевской семьи. Когда гости собрались, музыка играла до тех пор, пока не появились хозяин и хозяйка.
– А вот и герцогиня, – раздался шёпот при появлении Элизабет.
Толпа расступилась, освобождая путь для статной красавицы, и все дворяне преклонили колени перед ней.
Затем снова послышался шёпот:
– Вот герцог.
И снова люди расступались уже перед Джеймсом, образуя широкий проход. Возможно, именно в эту ночь один «парень из Хайленда», чей гордый дух не мог смириться с подобным раболепством, предпринял отчаянную попытку унизить герцога. Он стоял в центре бального зала, гордо подбоченившись и повернувшись спиной к двери, в то время как остальные гости почтительно расступались перед хозяином. В ответ на это муж Элизабет, как ни в чём не бывало, приблизился к гостю, преградившему ему путь, нежно взял его за руку и спросил:
– Маккиттрик, как поживаете?
Затем, непринуждённо беседуя