Девятигранник. Антон Владиславович Фирсов
я слегка охрипшим голосом.
– У меня тоже, – доверительно сообщила она и вдруг как то молниеносно выскользнула одновременно из красивого белого платья, сшитого специально для выпускного бала. Затем легко сбросила на песок туфли.
– Холодно, – она чуть поежилась и придвинулась ко мне почти вплотную, – ну, – она взяла двумя руками мою ладонь и прижала к своей щеке, – так и будешь стоять? А, капитан?
Она вдруг начала увеличиваться в росте, голос ее стал грубым и требовательным, она выпустила мою ладонь. Положила свою руку мне на плечо и начала с силой тормошить меня.
– Капитан! Товарищ капитан! Проснитесь!
Я открыл глаза, резко сел на кровати и огляделся. Первые лучи солнца пробивались через окно в палатке. Сильно пахло спиртом и чем-то еще затхлым.
– Товарищ капитан, вы велели разбудить, когда разведка вернется.
Рядом с моей койкой неуверенно мнется на месте молодой солдат. Дневальный. Как там его? Остроухов вроде. У нас только неделю как. Я кивнул головой, нащупал на койке флягу с водой, отвинтил крышку и сделал глоток. Так я всегда помогаю себе проснуться.
– Вернулись?
– Да, – в голосе нотки торжества и настороженности.
– Языка взяли.
С меня мгновенно слетают остатки сна, я набираю в ладонь немного воды из фляги, протираю ей лицо. Это бодрит. Не слишком, но это лучше, чем ничего. Такой радости как спать раздетым я не получал уже целую вечность. Поэтому времени на одевание тратить не приходится. Затем я быстро поднимаюсь с койки, подхватываю одной рукой бронежилет (он висит на металлической спинке), в другую руку беру автомат (он стоит тут же в изголовье) и быстрым шагом иду к выходу из палатки впереди дневального. Тот пытается не отстать, но видимо, это ему дается нелегко. Я слышу его сопенье и тяжелое дыханье. Да, парень. С такой слабой подготовкой тебе у нас придется трудновато.
– Они в медпункте, – слова солдату даются нелегко. Он и так еле за мной успевает. Поэтому я кивком головы показываю ему, что я его услышал и машу ему рукой, чтоб он возвращался на пост, не дожидаясь меня. Солдат замедляет шаг и сворачивает в другую сторону. А я иду в медпункт. Это еще одна палатка в нашем временном лагере. Ну, разве что чуть чище и менее прокуренная. При входе внутрь на пустом ящике сидит один из вернувшихся разведчиков. Автомат на коленях, за кажущейся расслабленностью буквально нутром я чувствую насколько человек, что называется готов к бою.
– Здравия желаю, – он поднимается, увидев меня, и рот его растягивается в довольной улыбке. Еще бы. Такую работу ребята провели. Все дело в том, что мы в этом бутылочном горле уже три с лишним неделе сидим. Наколочка такая поступила начальству, что из этого района будут уходить боевики. А тут рельеф такой, что другой дороги кроме как мимо нас у них попросту нет. Потому что идут они не налегке. Что-то важное с собой провезти собираются. И это непонятное «что-то» настолько всех наверху интересует, что нас по тревоге сюда десантировали, и мы половину ночи на месте укреплялись. И тут тишина.