Ричард I Львиное Сердце. Повелитель Анжуйской империи. Вадим Устинов
чьи профессиональные интересы лежали совсем не в области истории и чьи познания в этой науке были откровенно невелики. Так, к пересмотру общепринятой оценки Эдуарда Черного Принца активно призывала некая Луиза Крейтон – писательница и лидер британских суфражисток, посвятившая значительную часть своей жизни борьбе за права женщин[15].
Поначалу радикальное переосмысление образа Ричарда Львиное Сердце, этого героического короля, не получило широкого признания у историков. Даже спустя полвека после инсинуаций Сэмюела Дэниела сэр Ричард Бейкер, автор «Хроники королей Англии», продолжал считать его образцовым правителем.
Его пороки по большей части были не более чем подозрениями: много говорилось о невоздержанности, но ничего не доказывалось. Однако его добродетели были очевидны, так как во всех своих поступках он проявлял себя доблестным (из-за чего и получил прозвище Coeur de Lion), мудрым, щедрым, милосердным, справедливым и более всего набожным[16].
Тем не менее постепенное изменение отношения к инициированным Святым престолом, то есть католической церковью, крестовым походам, ставшее долговременным следствием протестантской Реформации, сделало ревизию правления Ричарда практически неизбежной. В 1675 году сэр Уинстон Черчилл, ярый роялист и отец знаменитого военачальника и интригана Джона 1-го герцога Малбороского[17], мог себе позволить написать так:
Этого короля, хотя он и был первым, я назову худшим из всех Ричардов, которые у нас были. И несмотря на то, что потомки воздерживались от того, чтобы марать его память из-за пристрастия и любви, которые у нашего народа всегда порождали его принцы-воители (при этом он ничем не превосходил остальных, носивших это имя, поскольку все они были столь же доблестными, как и он сам), но век нынешний не имеет причин восхищаться им… Он был дурным сыном… он был дурным отцом… он был дурным братом… Наконец, поскольку он был дурным человеком, он был худшим королем, который вел себя скорее как прожектер, чем как принц[18].
Эта характеристика, которую можно в принципе не принимать в расчет, ибо написана она в крайне эмоциональном стиле и к тому же далеким от науки человеком, оказала тем не менее огромное влияние на более поздних профессиональных историков. А почему бы и нет? До сих пор даже маститые ученые, в том числе советские и российские, не гнушаются подкреплять свои тезисы о короле Ричарде III цитатами из Уильяма Шекспира.
Поль де Рапен[19], чьи работы высоко ценились по обе стороны Ла-Манша, ибо он был гугенотом, которому покровительствовали виги, великий шотландский историк и философ Дэвид Хьюм[20], в России переиначенный по необъяснимым причинам в Юма, его современник англичанин Эдуард Гиббон[21] и даже весьма уравновешенный исследователь архивов Уильям Стаббс[22] – все они в той или иной степени соглашались с мнением сэра Уинстона. Ученые мужи, привыкшие писать взвешенные научные трактаты,
Как правило, даже в научной отечественной литературе английские титулы переводятся безо всякого внимания к их оригинальному написанию – герцог Малборо, граф Уилтшир. Однако такой упрощенный подход в корне не верен. Ведь по-английски они пишутся как
Похожим правилам, несомненно, должны подчиняться и переводы прозвищ. К примеру,
Itinerarium peregrinorum et gesta regis Ricardi // Chronicles and Memorials of the Reign of Richard I. Vol. I / Ed. by W. Stubbs. London, 1864. P. xvii.