Царица Пальмиры. Бертрис Смолл
провожали с одними и теми же вульгарными песнями. На первом перекрестке, к которому они подошли, Зенобия бросила монету, чтобы сделать подношение местным божествам. Вторую монету она подарила Оденату, как символ приданого, которое она принесла ему, а третью сохранила, чтобы положить ее на алтарь богов своего нового дома. Процессия продвигалась вперед, и в толпе то и дело устраивали свалку, чтобы схватить леденцы, лепешки из кунжута и орехи, которые князь рассыпал по дороге, произнося традиционную молитву о том, чтобы его жена была плодовитой.
Казалось, к тому времени когда они достигли дворца, к процессии присоединился уже весь город. У главных ворот Зенобия остановилась и обвила столбы ворот шерстью. Это символизировало ее обязанности в качестве хозяйки дома. Потом она смазала ворота маслом и салом: символами изобилия. Оденат поднял ее, осторожно перенес через порог и бережно поставил на ноги в огромном атрии дворца. Зенобия в последний раз произнесла традиционные слова:
– Если ты – Гай, то я – Гая!
После этого двери закрылись.
В присутствии приглашенных на свадьбу гостей Оденат предложил Зенобии огонь и воду в знак их новой совместной жизни. Приняв у него из рук свадебный факел, Зенобия положила его в кучу дров, лежавших в очаге атрия, а потом бросила уже потухший факел в толпу гостей. Гости устроили свалку в борьбе за этот символ счастья. Потом она прочла молитву богам, поблагодарив их за свою счастливую судьбу. Она молила их о том, чтобы они подарили ей много детей. Тамар, которая все еще исполняла в церемонии главную роль, повела Зенобию к брачному ложу. Это ложе выполняло чисто декоративную функцию. Его всегда устанавливали в атрии в ночь после свадьбы и оставляли там в последующие дни. Это послужило сигналом для гостей. Они ушли, и вскоре молодая супружеская чета осталась наедине.
В течение нескольких минут они стояли в молчании. Потом князь спросил:
– Ты устала, мой цветок?
– Да.
– Тогда давай ляжем в постель!
– Здесь?
В ее голосе он услышал испуг. Она окинула пристальным взглядом большой открытый атрий. Наконец ее взгляд остановился на большом, покрытом позолотой супружеском ложе.
– Нет, не здесь, Зенобия! – Он хотел успокоить ее и старался, чтобы его голос звучал твердо и ровно. – В саду дворца у тебя есть собственный дом. Сейчас мы отправимся туда. Именно там мы с тобой будем жить.
– А Баб уже там?
– Только не в эту ночь, мой цветок. Эту ночь мы проведем вдвоем.
– Ах! – Ее голос был очень тихим, а рука – очень холодной.
– Надеюсь, ты будешь довольна своим домом, мой цветок. Он не слишком велик. Не думаю, что тебе хочется иметь большой дом. Все рабочие, мастера и ремесленники, какие только есть в городе, трудились здесь в течение двух последних недель, чтобы построить для тебя этот дом.
– Значит, он совсем новый? Ох, Ястреб! Я не хотела доставлять тебе столько хлопот.
– Мне хотелось, чтобы у тебя был дом – твой собственный дом, моя любовь.