Актуальные проблемы политической экономии. Н. В. Сычев
и «усовершенствованием» которых призвана была заниматься Академия наук. В этой связи в 1804 году в ней были созданы факультеты политэкономии и статистики. В 1805–1806 гг. в Москве был издан первый учебник по политической экономии Х. Шлецера. В 1806–1808 гг. в Петербурге К. Ф. Герман начал издавать первый в России «Статистический журнал», в котором были опубликованы работы известных экономистов и государственных деятелей того времени (в первой половине XIX в. в свет вышли два тома).
Становление российской политической экономии происходило, с одной стороны, в русле эволюции отечественной экономической мысли, наиболее видные представители которой внесли важный вклад в разработку оригинальных идей экономической науки[227]; с другой – под непосредственным влиянием классической школы политэкономии и прежде всего учения А. Смита. В 1802–1806 гг. был осуществлен перевод на русский язык книги А. Смита «Исследование о природе и причинах богатства народов». Концептуальные идеи этой книги получили широкое распространение в передовых слоях российского общества. Несомненно, важную роль в утверждении и популяризации политической экономии в нашей стране сыграли работы Г. Сарториуса и И. Неймана. В них в доступной для российского читателя форме излагались экономические взгляды А. Смита[228].
Вместе с тем процесс становления российской политэкономии характеризуется и определенным своеобразием. В частности, заимствуя наиболее важные положения из учения А. Смита и его последователей, российские экономисты пытались, с одной стороны, осмыслить эти положения по-своему, привести их в единую систему в соответствии со своей методологией и нравственными устоями общества; с другой стороны, апробировать полученные знания на практике, найти правильные решения сложных социально-экономических проблем российской действительности[229]. Кроме того, и это следует подчеркнуть особо, российские экономисты не были узкоспециализированными учеными. Напротив, область их исследований была довольно обширной, охватывающей не только, собственно, политэкономию как таковую, но и статистику, финансы, банковское дело, денежное обращение, кредит и т. п.
В историко-теоретическом аспекте в развитии дореволюционной российской политической экономии можно выделить, пожалуй, два главных этапа: 1) первая половина XIX в.; 2) вторая половина XIX в. – до 20-х гг. ХХ в. Первый этап характеризуется следующими особенностями. Во-первых, интенсивным процессом формирования и утверждения политической экономии как составной части мировой экономической мысли. Во-вторых, осмыслением и переосмыслением не только теоретической системы А. Смита, но и взглядов Ж. Б. Сэя, Д. Рикардо, Т. Мальтуса, Дж. Милля, Д. Стюарта, С. Сисмонди и многих других зарубежных экономистов. В-третьих, определением места политической экономии в системе политических наук, специфики метода ее исследования. В-четвертых, выявлением соотношения присущих ей физических и нравственных начал, их
К числу таких представителей относятся прежде всего И. С. Пересветов, Ермолай-Еразм, А. Л. Ордын-Нащекин, Ю. Крижанович, И. Т. Посошков, М. В. Ломоносов, А. Н. Радищев, М. М. Сперанский, Н. С. Мордвинов, Н. И. Тургенев и другие мыслители.
См.
«Отличительной чертой русской “национальной экономии” была органическая связь анализа источников богатства с нравственными учениями, а также глубокими рекомендациями по подъему производительных сил России. Зародившаяся на русской почве политическая экономия постепенно приходит в соприкосновение с политической экономией стран Западной Европы и в первую очередь с учением Адама Смита, – этого, по словам В. И. Ленина, – “великого идеолога передовой буржуазии”. Учение А. Смита о природе и источниках богатства народов не могло не волновать русских мыслителей, заботившихся о “приумножении” и “сохранении” общественного богатства. Социально-этические и экономические идеи А. Смита глубоко волновали общественную мысль России, хотя она принципиально иначе понимала социальную функцию богатства: русская наука не могла мириться с грубым “экономизмом”, утвердившимся в Западной Европе. В русской литературе даже смитовское толкование богатства связывалось со специфически русским пониманием социальной функции богатства, состоявшей в утверждении нравственных начал и глубокого гуманизма. Поэтому русские мыслители в лице А. Н. Радищева и декабристов не принимали “целиком” все учение Адама Смита, в частности его проповедь “экономического человека” и эгоизма как якобы коренного свойства человеческой природы»