Звездный балдж. Александр Мищенко
как жил: собой, себе,
А в строчках НАМ являлась жизнь.
Всегда в отрыве ото всех,
И вместе с тем всем прост, понятен,
Он пел про честь и пел про грех.
Ушел. Часть Слова с ним утратим.
Биниальность такая наша с сыном, как яснится мне, предопределилась свыше. Ноосфером, по моей мове.
Представлялось мне, как в некой галаксической долине свершается колоссальное таинство звездообразования. И звучала «Затоваренная бочкотара» в моем сознании «Затоваренной звездотарой», будто смотрел я лиричное действо в театре абсурда, и звучал со сцены бархатистый голос Василия Павловича: «Течет по России река. Поверх реки плывет бочкотара, плывет и поет как льется песня Людмилы Зыкиной „Течет река Волга, А мне семнадцать лет“. По низу реки текут угри кольчатые изумрудные, полипы розовые, рыба камбала переливчатая. Плывет бочкотара всякий звездный мусор в далекие моря, и путь ее бесконечен как бесконечна Вселенная. А в далеких морях на острове фабрика звезд, и ждет ее на берегу в рослой траве хороший человек звездодел, веселый и спокойный».
Иным контекстом звучал сатирический роман Аксенова в моей виртуальности. Избрали Василия Павловича депутатом райсовета. И вот приходят к нему бабульки с жалобой, что у них лифт фабрику звезд забрали. Как это забрали? А так. Приехал какой-то человек с Кавказа, выключил лифт, внес туда кровать и комод какая унылая проза в моем доме под звездами! и живет сейчас там, где самое место звезды сотворять. Такая вся наша жизнь в замкнутом панцире лифта. Дошла до рубежа взрыва серятина существования. И все торсионно взбурлило во мне, такой отворился моему взору колоссальный балдж, который проартикулировался в сознании «балджом» редких красных и оранжевых, как яичный желток, звездных скоплений с воротником вращающегося диска из многих спиральных ветвей, какой «заломлен» был, как поля шляпы поселянина галльского петуха на полотне французского какого-то живописца времен Возрождения из Лувровского собрания. Слава богу, что «балдж» остался нетронутым моим любимым редактором, который определил вдруг, что Саша Мищенко ошибся, и изменил это специальное слово (galactic balde), означающее сферическое звездное образование в центре нашей галактики, Млечного пути, на привычное ему в нашей сумбурной литературной среде – балдеж…
Пленительно сияли Стожары, Арктур в созвездии Гончих псов и скопления Альфа и Омега Центавра, Мира в созвездии Кит, красная Бетельгейзе в созвездии Ориона и голубой Ригель. Сигналили что-то огоньки в созвездии Лебедя. Призывали будто прочесть их Волопас, Тарантул, Центавр, Южный Крест, Северная Корона, Журавль, Павлин, Альдебаран – «глаз» Магеллановы Облака и остров Метрополь со звездоделом, душою его Василием Аксеновым. Хотелось заглянуть в Шкатулку Драгоценностей, которая ассоциативно связывалась со шкатулкой с самоцветами на моем письменном столе. Медведицы, большая и Малая давно успокоились, потому что всегда жили в моем кровотоке. Подобной шкатулкой для моего друга Анатолия