Безмолвная. Райчел Мид
работу моей сестры, а потом наконец отходит. Я чуть не валюсь с ног от облегчения.
Дальше все идет, как обычно, и вскоре подмастерья уже несут полотна к центру поселка. Они двигаются так быстро, что я не успеваю толком рассмотреть выполненную Чжан Цзин часть и могу только молиться, чтобы в этот день она видела лучше. Я прощально машу ей рукой и, следуя распоряжению Старейшины Чэня, отправляюсь на кухню за чаем. Старейшины и подмастерья редко туда заходят. Пока я жду, слуги суетятся и кланяются мне. Их одежда покрыта пятнами жира и копоти и почти не лучше той, которую носят шахтеры. Когда кто-то из поваров ставит на стол тяжелый чугунный котелок, результат этого действия заставляет меня сморщиться и стиснуть зубы.
Наконец немолодая служанка почтительно подает мне чашку с лечебным отваром. Хотя она робеет и не решается встречаться со мной взглядом, однако объясняет, что мне следует выпить чай и лечь в постель. Если за шесть часов моя головная боль не пройдет, я могу вернуться за новой порцией. Я благодарю ее и забираю чай с собой, но не иду к себе в комнату спать.
Вместо этого я направляюсь в школьную библиотеку, осторожно прихлебывая чай на ходу. Мне не удалось избавиться от подозрений относительно звука, хоть разум и твердит, что подобное исключено. Я решаю, что это – моя единственная возможность понять, что со мной происходит, иначе мне придется просить у кого-нибудь помощи. А я прекрасно понимаю, что этого делать нельзя. Если я начну описывать то, что со мной происходит, меня назовут сумасшедшей.
Я допиваю чай перед дверями библиотеки. Войдя туда, я сразу же направляюсь к самому старому ее разделу. Там хранятся записи того периода, когда наши жители еще могли слышать. Я когда-то их просматривала и сейчас ищу работы одного определенного автора. В прошлом ее слова ничего мне не говорили, а вот теперь, наверное, они станут моей единственной надеждой.
Автора звали Фэн Цзе, она лишились слуха одной из последних. В библиотеке хранятся три составленных ею свитка, и я сажусь за них, радуясь, что головная боль у меня прошла. Я начинаю читать первый свиток.
«Мне бы хотелось написать нечто мудрое, как-то объяснить, почему с нами происходит эта страшная трагедия. Однако объяснений нет».
Я останавливаюсь, размышляя над ее словами. Всю мою жизнь потерю слуха неизменно называли трагедией, но я никогда к этому так не относилась. Я вообще мало над этим задумывалась: ведь нельзя горевать из-за того, чего никогда не знал.
Фэн Цзе продолжает:
«Люди гораздо более мудрые, чем я, долго пытались найти ответ на вопрос, почему исчезает слух, однако их размышления ни к чему не привели. Я не надеюсь добиться того, чего не смогли они. Вместо этого я решила оставить здесь память о звуке, ибо боюсь того, что произойдет со следующими поколениями, если они не будут иметь об этом никаких сведений. И без того дети, родившиеся сейчас, не могут ничего понять, когда мы, те немногие, кто еще в состоянии слышать, пытаемся им это объяснить. С каждым днем я глохну все сильнее. Звуки становятся все