Мятежники. Юлия Глезарова
– выше выгоды, сие Богом установлено…
– А люди по-другому мыслят, – Дусинька обижено поджала губки. – Вы не поймете меня, вы из столицы сами… В Париже жили… Вам меня не понять…
– Я вас понимаю, Феодосия Романовна, – просто сказал Сергей, разглядывая пейзаж, что был для него новым, а для Дусиньки – привычным до отвращения, – мне чувства ваши близки. Всю жизнь я из города в город переезжаю, несусь, как лист, гонимый ветром. И ныне мне кажется, что ветер утих, наступило безветрие полное – и лег я на землю, и никуда не улечу отсюда более… Чувство сие необычно для меня… Я так жить не привык…
– Вы, Сергей Иванович, много путешествовали? – с жадностью спросила Дусинька.
– Много: да все не по своей воле. В детстве маменька с папенькой нас с братьями и сестрами по всей Европе возили, потом мы в Россию вернулись, в Киеве жили, в Москве… Потом война… Петербург… Пожалуй что, Феодосия Романовна, я по своей воле раз пять всего и ездил! – Сергей рассмеялся, – я с 14-ти лет в службе.
– Что ж так рано?
– Да так уж вышло…
– А меня батюшка с матушкой возили в Ригу, – похвасталась Дусинька, – какой город прелестный! Вы бывали там, Сергей Иванович?
– Нет, не довелось.
– Ах, как жаль! Великолепный город! Какие там пирожные подают! И в лавках товары удивительные, я у нас в Митаве не видывала таких! И улицы все камнем покрыты – не то что здесь… Впрочем, – она кокетливо надула губки, – вы Париж и Петербург видали: что вам какая-то Рига…
– Не жалейте, Феодосия Романовна, что Петербурга не видали – нет там ничего особого…
– А как же театр, свет, общество?
– Так ведь сие от скуки. Петербург – плоский город, на болоте выстроен, климат там нездоровый, жизнь скучная… Вот люди и жмутся друг к другу, чтоб себя развлечь… Зима долгая, холодная – а ударит оттепель, подует ветер с Маркизовой лужи – наводнения бывают. Дома целиком срывает, уносит… Люди гибнут…
– Ах, какой страх! – Дусинька поморщилась, – вы мне такое не говорите – я чувствительна ужасно! Лучше приятное что-нибудь расскажите…
– Рассказал бы с превеликим удовольствием, но лгать вам не хочу: нет в Петербурге ничего приятного…
Сергей вздохнул:
– Хотите, Феодосия Романовна, я вам историю одну расскажу… петербургскую?
– Ах, расскажите, расскажите непременно! – воскликнула Дусенька.
– Сударыня, – с некоторой торжественностью начал Сергей, – сие есть история истинно петербургская: ни в каком другом городе она произойти не могла… Представьте себе… молодого человека, что с юности привык почитать себя частью чего-то: семьи, полка… или иного какого учреждения. Счастлив тот, кто находит среди товарищей по службе не только сослуживцев, но и близких друзей. Жизнь его тогда проистекает легко и приятно… Таков и я был в Петербурге. Но я был наивен – в граде сем ничего устойчивого нет…
Они взошли на высокий холм, называемый Иван-горою; под холмом открывался живописный вид на речку Леглич.