Часы, намазанные на хлеб. Мария Владимировна Фомальгаут
разводит крыльями. А так. Кто не чувствовал, тот не поймет. А кто чувствовал, тот знает.
Стемнело. Спать ложатся. Это всегда так, когда стемнеет, спать ложиться надо. Учитель парит в пустоте, складывает большие крылья, все четыре. Ученик в пустоте спать не привыкший, роет песок, ложится в ложбинку, так спать будет. Вот такой ученик дурной, откуда только взялся такой, ни крыльев, ни пиков, ни шипов, ничего, две руки, две ноги, голова, два уха. И взялся не пойми откуда, черт пойми, каким чертом его сюда занесло.
Чудной ученик.
И спать надо, а не спит ученик, вопросы спрашивает. Тут спать надо, а он вопросы спрашивает.
– А объекты из одной вселенной в другую часто проходят?
Это снова ученик спрашивает.
Мотает головой учитель.
Почти никогда.
Почти никогда – это как часто?
Учитель хмурится, что непонятно-то.
Почти никогда – это почти никогда.
Хмурится учитель. Хмурится, но всё-таки отвечает, еще бы не отвечать, спрашивает ученик, надеется домой вернуться.
Спать пора.
Спят.
Ночные мороки подбираются к спящим, дочиста выпивают отоснившиеся сны.
Это они могут.
Засыпает учитель, отдыхать надо, путь-то неблизкий до перехода. А через переход до дома ученикова рукой подать, там ученик дома будет.
Ученик говорил, у них там вода с неба течет. Паром по небу ходит, и с неба течет.
Врет, наверное.
Хотя, может, и правда.
Кто его знает.
Светает.
Ученик просыпается, подскакивает.
– Что такое?
Это учитель спрашивает. Хмурится учитель, недоволен учитель, что там опять с учеником…
Ученик растирает виски.
– Теперь знаю… как чувствуют вселенные… которые умирают.
Учитель кивает.
– Вперед наука.
Спохватывается, смотрит на ученика, начинает понимать.
– Вот оно что…
Ученик кивает.
Собираются в путь.
Теперь уже не к переходу.
Теперь к учительскому дому, у учителя дом есть.
Там, за холмами.
Паутина
Пауки – хищники, которые используют в пищу насекомых и мелких животных…
Поднимаюсь по лестнице на последний этаж…
А?
Как меня зовут?
Уважаемый читатель, вы скажите, вам это зачем, а? Все равно же закроете книгу и забудете через пять минут, как меня зовут. И сколько у вас было в книгах этих Коль-Петь-Вась-Джонов-Кевинов-Майклов?
То-то же.
Итак, поднимаюсь по лестнице, звоню в дверь…
А?
Нет, вам все-таки упорно хочется знать, как меня зовут. Вас так воспитывали. Ладно. Можете называть меня Паутиной.
Да, вот так. Паутиной. Странное имя для мужчины? Ну что же, о вкусах не спорят. Нет, это не перевод с английского, и мое имя звучит именно как паутина, а не как Веб или Спайдервеб. Очень приятно. Позвольте пожать вашу руку. Что? Да, у меня липкие руки, а что вы хотели от Паутины?
Звоню в дверь.
Нет,