ПЕРВАЯ студия. ВТОРОЙ мхат. Из практики театральных идей XX века. Инна Соловьева
с новичками – Вахтангов, с более опытными – Сулержицкий, со старшей группой – Станиславский[96].
То, что Станиславский этих занятий не вел, мы поясняли: был занят делами в МХТ. Но надобно добавить.
В «Дневниках занятий системой» нет ни строки рукой К. С. Между тем чтение тетрадей, подобных «Дневнику занятий системой», было в правилах Константина Сергеевича. Протоколы репетиций, протоколы текущей жизни спектаклей МХТ неизменно дополнены его пометками, столь же деловыми, сколь темпераментными. Молчание К. С. на полях «Дневника занятий…» нечто говорит.
Как если бы он этой тетради не читал – как если бы не велел себе ее читать – как если бы боялся, что вмешается и тем повредит.
Тут был – простите за выражение – «пунктик» Станиславского. Ему всегда мерещилось, что кто-то другой преподает систему не в пример лучше, чем он сам. Он восхищался Сулером, готов был поверить Вахтангову (потом еще многим!). Главное – не помешать им.
Общий план Станиславский дал вкратце. Записал его на первой страничке блокнота. Запись («Студия. Цель») опубликована[97], но публикация нуждается в поправках.
Запись сделана не в один присест.
Первые 12 пунктов называют цель с завидной ясностью (преобладают педагогические задачи, включая воспитание этики и создание художественной среды: пункты 1–6, 8). Строчки четкие, чернила.
Блокнот карманный, владелец далее пользовался им как придется: карандашом записан и летний адрес А. Н. Бенуа (Suisse, Vevay), и телефон кого-то, кто должен обеспечить два купе на Варшаву (МХТ весной 1912 года отбудет туда), записан даже чей-то совет, как мыть голову. Но первая-то страничка заполнена четко – как подобает ввиду цели, поставленной четко и достижимо. Без лишней конкретизации.
Пункты 13 и 14 – про спектакли для начинающих и про спектакли «для Кореневой, Коонен и других опытных актеров» – вписаны карандашом позже. Как если бы смутила иссушенная перспектива, превращение «системы» в школьный предмет. Дальше карандаш все неразборчивей, записи только для себя самого.
Наконец наброски объяснения, что же людей отталкивает – ведь что-то отталкивает.
Из «Дневника занятий…» видно, как тускнеет и застывает дело, цели которого означены на первом листке блокнота Станиславского. Для участников работ оно ясно.
В марте их скудные занятия идут все реже.
Великим постом Художественный театр готовит предстоящие гастроли – обновляют «Братьев Карамазовых», которые в Москве не шли с февраля 1911-го, занимаются «народными сценами». В «Дневнике…» 2 марта записано: «Назначенную на этот день репетицию пришлось отменить – совпадение с репетицией „Мокрого“». Еще запись: «Репетиция, предполагавшаяся 5 марта, совпала с репетицией „Суда“ (12½ дня)». То есть опять отмена.
«С 6 по 13 марта репетиции не назначаются, так как ежедневно с 11 до 1 ч. дня репетировался „капустник“, с 1 ч. дня – „Карамазовы“, вечером – спектакли.
Предполагается продолжать занятия в Петербурге. Спросить об этом Леопольда Антоновича.
В. Бебутов, Н. Кулинский».
Занятий
См. «Учет занимающихся „системой“ К. С. Станиславского». 1912, после 29 февраля. В распечатках состава МХТ 14-го сезона сделаны пометки (нумерация цифрами арабскими, римскими и пр.).
Разбираясь в пометках, можно уточнить имена тех, с кем занимается К. С. (15 человек), а также состав группы Сулержицкого (21 или 22) и Вахтангова (24) и отдельную группу «Просителей».
Имя Вахтангова в типографской распечатке присутствует, но пометок около этого имени нет.
КС-9. Т. 5. Кн. 2. С. 350–351.