Капер Его Величества. Михаил Попов
почему – он ответил, что с него и так хватает вранья.
– Вы посмотрите, как они умудряются морочить нам голову, рассказывая о том, что мы видели собственными глазами. Что они наплетут относительно того, чему мы не были свидетелями!
– Да уж.
– То-то. К тому же у меня нет цели изобличить их в пиратстве. И так видно, кто они такие. Нам важно понять, годятся ли они для тех целей, которые нами намечены.
Маллин пыхнул трубкой:
– Ну и как, сэр, к какой мысли вы склоняетесь?
– Надо поговорить с вожаками этих бандитов, тогда можно будет делать выводы.
Допрос главного канонира дал не больше, чем допрос самого распоследнего матроса. Уильям Мэй не мог объяснить, почему «Блаженный» напал на голландца.
– Я выполнял команды, которые поступали с мостика. Лорд Хардуэй переглянулся со своими полковниками:
– А кто их отдавал?
– Сэм Берджесс.
– Какую должность он занимает на вашем судне?
– Штурман.
Лорд Хардуэй пожевал тонкими, бледными от предчувствия морской болезни, губами. Вся эта компания ему категорически не нравилась. На лбу у каждого из этих негодяев было написано, что он пират, убийца и мошенник.
На время роль допрашивающего взял на себя военный тюремщик:
– С каких это пор кораблем в бою стал командовать штурман, а?
Мэй вздохнул:
– У нас такое случается с тех пор, как заболел капитан Лич, сэр.
– Приведите сюда штурмана Берджесса.
Штурман был недалеко, дожидался за дверью. Его появление рассеяло все сомнения (если таковые еще оставались) относительно характера той деятельности, которой занималась команда «Блаженного Уильяма».
Бритоголовый, татуированный, слегка навеселе. Пират-пиратище.
– Скажите мне, Сэмюэль…
– Берджесс, сэр.
– Пусть так. Так вот, скажите мне, почему нападением на голландский шлюп командовали вы?
– Вообще-то, у нас командует капитан…
– Но капитан Лич, насколько мне известно, был болен.
– Точно так, сэр. Старший помощник Каллифорд отправился к нему в каюту, чтобы узнать, как нам себя вести, поскольку на горизонте, прямо по курсу, мы увидели шлюп. Мы подумали, что это шлюп французский…
– Почему вы так решили?
Штурман поскреб бритую макушку:
– А какой же еще, сэр?! Разве мы посмели бы напасть на шлюп нашего союзника?
Лорд Хардуэй склонил голову и некоторое время сидел так. Когда он ее поднял, выражение лица у него было кислое. Волнения на море не было никакого, поэтому выражение лица лондонского посланца выражало его отношение к следствию, которым он вынужден был заниматься.
– Позовите этого, как его, Каллифорда.
Штурман удалился в сопровождении двух мушкетеров в ярко-красных кафтанах. Два других человека в таких же мундирах ввели старшего помощника, он церемонно поклонился и, не удержавшись (хотя давал себе слово), потрогал правую ноздрю.
Несомненно, рваная ноздря хуже бритого