Война ведьмы. Джеймс Клеменс
у него была одна рука, но при свете дня мое сознание изменило эту незначительную деталь.
Морис покачал головой и встал.
– Это стало бы еще одним доказательством, что твой сон не был провидческим, – сказал он. – Истинное пророчество остается в памяти навсегда.
Джоак вздохнул и посмотрел на двух решительно настроенных братьев. Значит, его сон был самым обычным кошмаром. Он повернулся к Эр’рилу, который все это время молчал. Стоическое выражение на его лице стало каким-то болезненным.
– Итак, если это всего лишь дурной сон, – продолжал Флинт, – думаю, нам нет необходимости брать мальчика с собой. Пусть остается и присматривает за моим хозяйством.
– Нет, мальчик должен ехать с нами, – заговорил Эр’рил неожиданно напряженным голосом. – В качестве меры предосторожности.
– С какой стати? – спросил Морис. – Ему приснился дурной сон, который навеяло заключение на острове, и на поверхность всплыли старые страхи.
– И тем не менее мы должны взять его с собой. – Эр’рил отодвинулся от стола, показывая, что не желает это больше обсуждать.
Но прежде чем кто-то успел ему возразить, тишину на корабле разорвал пронзительный крик.
Джоак, сжимая в руке посох, тут же вскочил на ноги.
– Элена!
– Повернись… медленно! – приказал резкий голос из-за спины Мисилл.
Старая целительница перестала изучать полки, заставленные бальзамами и лекарствами. В руке она держала бутылочку с какой-то травой. Мисилл не могла понять, что написано на лице женщины; отсутствие глаз делало эту задачу почти невыполнимой. И все же ей показалось, что тень мимолетной улыбки коснулась тонких губ целительницы.
– Тикал, оставь бедняжку в покое, – пожурила она зверька.
Мисилл медленно повернулась и обнаружила, что за спиной у нее никого нет. Только крошечный пушистый зверек висел на щеколде двери. Видимо, под его весом она и захлопнулась. Но кто же тогда говорил? Мисилл огляделась по сторонам. В комнате никого не было.
Тикал, не сводя с нее огромных глаз, принялся карабкаться вверх по двери.
– Прикоснешься к своему мечу и тут же умрешь, – сказал он тем же грубым голосом.
У Мисилл от удивления широко раскрылись глаза.
– Не обращай на него внимания, – сказала старая целительница у нее за спиной. – Тикал не понимает, что говорит. Он всего лишь повторяет то, что слышал на улице.
– Почем апельсины? – продолжал Тикал, и его голос стал пронзительным, как у женщины. – За такую цену я смогу купить три бушеля!
Зверек добрался до качелей, прикрепленных к потолку, и повис вниз головой, зацепившись за них хвостом и одной лапой. Он взглянул на Мисилл и детским голоском заявил:
– Я люблю лошадок.
Мисилл, удивленно моргая, смотрела на диковинное существо, чувствуя, как от пережитого страха ее сердце отчаянно бьется в груди.
– Что это за зверь такой?
– Тамринк. Точнее, златогривый тамринк, из джунглей Ирендла. Одним из его главных талантов является