Расскажите, тоненькая бортпроводница (сборник). Елена Федорова
Серега, не заводись, – погладила его по голове Ира. – Мы же не лифтеры, не какие-то там мусордессы, мы – бортпроводники! У нас экзотическая работа.
Да, экзотики было хоть отбавляй. Северный город Певек. Маленькое, одноэтажное здание аэропорта – деревянный барак, на крыше которого красуется надпись: Певек – Пекин. Дощатые мостки ведут к гостинице – единственному двухэтажному зданию. Растительности никакой. В июле уже падает снег, по-зимнему завывает ветер. У Оли окоченели руки, и посинел нос. Лариса предупреждала, что надо взять теплую куртку, но Оля, думая, что это очередной розыгрыш, взяла лишь свитер. Поэтому до гостиницы она бежала бегом, надеясь там отогреться.
Но не тут-то было. Огромная комната, в которую их поселили всей бригадой, оказалась ужасно холодной. Отопление пока отсутствовало.
– К августу включат, – пообещала администратор гостиницы. – А пока можете кровати сдвинуть и греться. Если хотите, летчиков с вами вместе поселим, теплее будет.
– Спасибо, не надо, – буркнула Лариса. – Мы уж как-нибудь, отдельно. Хватит с нас вашего общего туалета.
Общий туалет произвел на Олю неизгладимое впечатление: за тонкой дверью с огромными щелями находилась маленькая, обледенелая дырка, вырытая прямо в вечной мерзлоте. Дверь самопроизвольно распахивалась, выставляя на всеобщее обозрение место общего пользования, испачканное нечистотами постояльцев.
Воды в гостинице не было. Не графья. Хорошо, что предусмотрительный Серега сунул каждому по две бутылки воды, строго наказав, посуду вернуть на борт в целости и сохранности. Наскоро умывшись, Оля юркнула в холодную постель и моментально уснула.
Потом, побывав в настоящем Пекине, она поняла, как далеко ушел Китай от великого, могучего Советского Союза. У китайцев были семимильные сапоги, а у нас лапти.
В другой северный город Анадырь, расположенный на Чукотском полуострове, Оля попала в августе. Она с нескрываемым любопытством смотрела, как белый снег падает на угольно-черную землю, на тощих коров, похожих на больших московских собак, на карликовые деревья, на дома, стоящие на сваях, как на ходулях. Оля одна бродила по улицам Анадыря, наблюдая, как тощие коровы жуют мусор из помоек. Солнце опасливо пряталось за огромную, черную гору, отбрасывая апельсиновый отсвет на свежевыпавший снег.
Оля смотрела на оранжевую дорожку и явно слышала мамины слова: «Анадырь – большой город. Он и двадцать лет назад был большим. Дома для русских строили на сваях, а чукчи жили в чумах и юртах. Они не понимали, как можно жить всем вместе, в конструкции на куриных ногах. Да еще в домах вода сама по трубам вверх поднимается, а воду чукчи боятся. Вода – плохо. Мы видели, как тонул человек, а вокруг стояли чукчи и молча наблюдали. Человек из последних сил цеплялся за ломающуюся льдину, кричал, звал на помощь, но никто не двинулся с места, никто не протянул руку помощи. Нельзя помогать. Человек попал в беду из-за своей глупости. Выпустит его дух воды