Забытый плен, или Роман с тенью. Татьяна Лунина
пять.
Столичный гость хмыкнул и отчетливо повторил адрес.
– Ответственность за выполнение берешь на себя, понял? Как ты это сделаешь, меня не касается. Но если снова будет сбой, приеду – откручу башку. Все!
– Андрей, что случилось? Почему…
Лебедев отключил сотовый и огляделся. Большая комната здорово смахивала на мастерскую, где хозяйничать мог бы мужик с золотыми руками, но никак не девица с прискоками – вылетевший в трубу театровед и новоиспеченный дизайнер. Здесь во всем – от верстака до аккуратно сложенных инструментов – чувствовался крепкий хозяин, из тех, кого когда-то звали кулаками: основательный, прижимистый, работящий.
– Это мастерская вашего деда?
– Моя. А вот с машиной вы, кажется, погорячились. В окошко смотрели?
– Одним глазом.
– Головную боль мы, конечно, цитрамоном снимем, но…
– Лучше аспирином.
– Но, боюсь, погоду нам не одолеть, – пренебрегла невежда поправкой знатока. – Замело по самые окна. Я слушала радио: прогноз неутешительный, снегопад обещают как минимум на два дня.
– Это шутка?
Она молча встала и направилась к двери, кивком велев следовать за собой. В холле сунула в руки ключ, деловито предложила:
– Откройте. Если сможете это сделать – вызову такси, пожелаю доброго пути, если за вами приедет водитель, на худой конец сама отвезу, куда надо. Выполню все что угодно, только попытайтесь самостоятельно выйти в эту дверь.
Чертовка знала, что говорила! Ключ повернулся легко, даже щель удалось расширить сантиметров до двух, а дальше – никак. Казалось, их не замело – замуровало, и, поняв бесполезность затеи, Лебедев сдался.
– Наверно, вы ночью созвали всех снегодуев? – коряво пошутил он, пытаясь скрыть растерянность и недовольство собой.
– Чтобы продлить счастье общения с вами? Не обольщайтесь, Андрей Ильич. Просто вы, москвичи, самонадеянный народ, иначе прежде чем сюда ехать, поинтересовались бы особенностью здешних мест. В наших краях март – гиблый месяц, иногда заметает так, что жизнь замирает на несколько дней. Неужели вас не предупредили об этом?
Больше слов удивляла метаморфоза, происшедшая с ней. В полете действовала на нервы безмозглая курица, после посадки опекала наивная простушка, за столом угощала гостеприимная хозяйка и, наконец, ставила сейчас на место уверенная в себе женщина, вполне доходчиво и связно выражавшая свои мысли. Такая многоликость настораживала и заставляла задуматься. В другое время бывалый москвич, может, и пораскинул бы мозгами над странностью провинциалки, но сейчас любая мысль могла расколоть бедный череп. Лебедев непроизвольно сжал виски, удержавшись от постыдного стона.
– Да вам в самом деле плохо, – всполошилась Аполлинария. – А я, идиотка, тестирую вас на силу.
– Мне хорошо. Пару таблеток аспирина – и все как рукой снимет.
– Пойдемте, я дам лекарство и заварю чудесный