Ласточка. Наталия Терентьева
этот монастырь подробно написано не было. Построен в семнадцатом веке, заброшен в двадцатых годах, ни складов, ни фабрики, ни клуба в нем не было, стоял разоренный, со снятыми крестами, в девяносто шестом началось освоение его заново. Два года назад туда ушла его Анна, чтобы утешить свою боль, которая не проходила и не утихала. Его мать просила сфотографировать монастырь, просто чтобы представлять, где теперь Анна, но Антон решил внутри территории не делать снимков. Он же не праздный турист. Он… Кто он? Родственник монахини. Для всех – брат, а на самом деле муж. А муж – это родственник? Если есть общие дети, то да, родственник. Как-то раньше он вообще о таком не думал. Жизнь шла своим чередом и неплохо шла. Все получалось, и работа, интересная, которая к тому же могла прокормить семью, и прекрасная семья. Сын, дочь… А два года назад все пошло под откос. Почему, за что… Его слабая вера в Бога еще больше пошатнулась. Слов «испытаний по вере и по силам» он не понимал и никогда, наверно, уже не поймет. Жестоко и странно. Значит, кто в Бога не верит, того и не испытывают? Что за ерунда. Тому и испытаний не шлет, тому, значит, по определению живется лучше. То есть, если продолжать логический анализ – не верь, и ни испытаний, ни лишений тебе не будет. Что тебя испытывать, ты и так слаб. Логика и размышления в вере не нужны, а Антон по складу своего ума не может не размышлять и не искать логику. Ну и как ему быть?
А конкретно сейчас – как ему быть?
Он столько раз представлял себе этот разговор. Ему казалось, что от встречи с Анной многое должно измениться. Не может же она вечно оставаться в монастыре. Тем более настоятельница просто и ясно сказала ему, что до пострига Анне еще очень далеко. А значит, до мира близко, значит, он должен уговорить ее вернуться. Потому что и ему, и, главное, их дочери Анна нужна дома. Возможно, она сама этого не понимает. Она не знает, насколько она им нужна. Антон все это собирался ей сказать. А она ушла, не вымолвив с ним и двух слов. Возможно, боялась, что он отговорит ее, что напомнит ей о той жизни, о которой она хочет забыть. Вообще, чего хочет Анна, понять ему трудно. Но у них с Никой жизнь никак не налаживается. Страшная трагедия, происшедшая в семье, не забывается, не сглаживается, именно потому, что Анна есть и – ее нет. И это не обстоятельства непреодолимой силы, это ее собственное желание.
Антон еще два раза прошел туда-сюда мимо белого дома. Когда он уже решил уходить прочь, дверь открылась, и на пороге показалась Анна. Антон замер, потом, стараясь не спугнуть ее, спокойно подошел.
– Анечка, здравствуй, – сказал он.
Анна взглянула на него совершенно чужими глазами, в которых не было жизни, не было ничего от прежней яркой, веселой, жизнерадостной женщины. Антон от неловкости не знал, куда девать руки, попытался провести по черному рукаву ее свободного платья. Анна резко отдернула руку и проговорила:
– Зачем ты приехал? И Нику привез… Зачем?
– Анечка… – Антон растерянно топтался, ерошил волосы, оглянувшись, увидел неподалеку скамейку. – Вот, давай туда пойдем.
– Ты делаешь мне больно, понимаешь? – сказала она, не двигаясь с места.
– Нет…