Ласточка. Наталия Терентьева
– любимые игры Артема, когда квартира зимой и дача летом превращались в огромный мир, где можно рано утром выйти в поход и очнуться только к обеду. И в тот день, когда она вела его на занятие, Артем не раздражал ее своим весельем. Она смеялась всем его придумкам и лишь слегка подгоняла его, чтобы не опоздать. Лучше бы они опоздали, лучше бы он прошел по парапету, с которого она его подхватила в последний момент, упал бы на асфальт с высоты полутора метров, расквасил бы нос, они бы, может, вообще не пошли бы в тот день на занятие. Сколько раз Ника думала об этом, сколько раз говорила с отцом. Сколько раз Антон передумывал всю их жизнь и пытался понять, что же и где было сделано не так. Не могло это случиться просто так. Где-то ведь было начало того рокового дня.
Когда прошло сорок дней с момента гибели сына, Анна встала утром и спокойно сказала:
– Я завтра ухожу в монастырь.
Антон поднял на нее глаза.
– Я не понял. Ты хочешь съездить на паломничество, Анюта?
– Я буду жить в монастыре.
Антон помедлил, потом спросил:
– Какое время?
– Всегда.
Антон хотел подойти к жене, но под ее взглядом остановился.
– Где, как называется монастырь? – постарался спросить он как можно спокойнее.
– Далеко. Семьсот километров на северо-восток от Москвы, – отрешенно ответила Анна.
– Почему, Анюта? – негромко спросил Антон, перестав собираться на работу, отложив в сторону пиджак и сев на стул, чтобы поговорить с Анной. – Почему ты…
– Не замирай, Антон. Я все решила. Я не буду это обсуждать. Потому. Не могу жить здесь. Не могу смотреть, как все живут, а… – Анна закрыла голову руками, свернулась в клубок, как она делала теперь постоянно, и беззвучно зарыдала.
– Я… Подожди… Хорошо… Если тебе нужно… Ты узнала все? – Антон не мог подобрать слов.
Анна подняла на него измученные глаза.
– Да, я все узнала. Так правда будет лучше. Всем нам. Я ненавижу Нику.
– Аня…
– Да, ненавижу! И с каждым днем все больше ненавижу, понимаешь? Не меньше, а больше! Не могу на нее смотреть! Не могу смотреть, как она ест, как пьет, как начала улыбаться! Его нет, а она улыбается! Я вчера видела, как она спрятала телефон, увидев меня, что-то там читала с интересом, ухмылялась… Ненавижу эту ее спокойную ухмылку, ее румянец, ненавижу… Здоровая, она здоровая, понимаешь, а его – нет! Нет, нигде нет!
– Анечка, Анечка… – Антон попытался обнять жену.
– Уйди, Антоша, уйди. Тебя я не так ненавижу… Все равно уйди. Не могу. Не хочу быть здесь. Работать не могу. Все бессмысленно, все тошно.
– Хорошо, Анюта.
– Хорошо… Нет больше слова «хорошо» в моей жизни, понимаешь ты или нет?!
– Анюта… Анюта… Но мы ведь можем родить еще ребенка… сына…
– Ты… – Анна аж задохнулась. – Ты вообще ничего не понимаешь! Ты… Как ты можешь так говорить…
Антон не стал больше спорить, ему тогда