Тамерлан. Александр Сегень
вот сюда, ну, хотя бы на край фонтана.
Присутствующие переглянулись – уж не собирается ли он отправить их туда же, где плавали красные ферганские яблочки?
– Ну, – сказал великий эмир, когда послам перевели сказанное и усадили на край фонтана, – как там поживает мой дорогой сын, эмир Энрике? Как его дела? Что он поделывает? Здоров ли? Ездит ли на охоту? Спит ли с теми женами, что я ему послал?
Послы, когда им перевели вопросы, несколько удивились, что Тамерлан называет их короля своим сыном, но, решив, что так положено, не подали виду.
– Ваше Величество, достопочтеннейший сеньор Самарканда и властелин трех частей света! – заговорил дон Альфонсо.
Мухаммед Аль-Кааги переводил Тамерлану, склонившись к самому уху эмира.
– Наш сеньор, великий и славный дон Энрике, Божьей милостью король Кастилии и Леона, послал нас, чтобы засвидетельствовать то огромное уважение, которое он к вам испытывает. Всюду разносится слава о вас, и всяк слышал ваше имя. В землях, освящаемых благословением Папы Римского, есть лишь один монарх, способный сравниться с великим Тамерланом, и сей монарх – король Кастилии и Леона дон Энрике. Куда бы ни направил он своих послов, правители любой страны тотчас рады встретить их, но мы нисколько не огорчены тем, что вынуждены были ждать аудиенции у великого эмира в течение одиннадцати дней, ибо понимаем, к стопам какого величия прислоняем ничтожные главы свои.
Когда Мухаммед перевел Тамерлану эти слова, эмир в душе усмехнулся – все-таки задело франков, что он так долго томил их ожиданием. Тамерлан махнул рукой, делая знак, чтобы дон Альфонсо приостановил свою речь.
– Нораддин, – обратился он к стоящему рядом сановнику, – я давно хотел спросить: почему ты не носишь бороду?
– Она у меня плохо растет, клочковатая, – пожал плечами тот.
– Вот и я думаю, не сбрить ли мне свою бороденку, уж больно она у меня общипанная, – теребя худую бороду, задумчиво произнес великий эмир. – Пожалуй, так и сделаю. И усы сбрею. Явлюсь в Китай совершенно лысый, безусый и безбородый. Вот китайцы-то удивятся! Посол, можете продолжить.
– Я хотел выразить тот восторг, – продолжал дон Альфонсо, – который все мы испытывали неизменно, проезжая через бескрайние просторы империи великого Тамерлана. Рука повелителя Азии, словно волшебный жезл, превратила недавние пустыни в цветущий сад. Но больше всего великолепия мы увидели, конечно, в самом Самарканде и его окрестностях. Оросительная система, изрезавшая Мавераннахр вдоль и поперек, не имеет подобных нигде в мире, жители многолюдных селений славят имя Тамерлана, рука которого щедро одарила их богатством и роскошью…
– Второй раз рука, – пробормотал Тамерлан. – Почтенный посол, позвольте спросить, какая именно рука – левая иди правая?
Дон Альфонсо, когда ему перевели вопрос эмира, растерянно задумался, затем ответил:
– Полагаю, что десница…
– А вот и нет! Как раз левая. Десница-то у меня почти как деревянная. Продолжайте.
Дон