Тамерлан. Александр Сегень
хана Тангуса, а потом моего сына, эмира Энрике, я повторю то, что проделал сегодня за этим дастарханом, а именно – пересажу франков и китайцев.
– Интересно узнать, как ты собираешься это сделать, хазрет? – спросил Ахмад Кермани.
– Проще простого, – отвечал Тамерлан. – Поскольку они уже будут мои подданные и станут слушаться всех моих приказов, я повелю китайцам переселиться на остров франков, а франкам – в Китай. Только представь себе эту картину: из Китая движется нескончаемый поток китайцев, а навстречу им длинная вереница франков.
– Да, но ведь китайцев, говорят, очень много, гораздо больше, чем франков, – заметил мавлоно Абдулла Лисон. – Вряд ли они поместятся во владениях эмира Энрике.
– Поместятся, – уверенно сказал Тамерлан. – Ведь я же перебью половину.
Когда стали подавать дыни, орехи, виноград, изюм, персики и другие фрукты и сладости, великий эмир позвал к себе минбаши Джильберге и сказал ему:
– Сейчас ты повезешь китайцев назад в Баги-Чинаран, и пусть им закатят самый лучший пир, а когда они хорошенечко опьянеют, пусть добавят им в пойло какого-нибудь зелья, чтобы они уснули. А завтра они должны проснуться в зиндане. Все кроме Ли Гаоци. Этого надутого индюка запереть где-нибудь в Баги-Чинаране и держать под замком. Я еще не придумал, как с ним поступить. Ничего не прибирать в Баги-Чинаране до моего приезда. Я намерен прибыть туда завтра после зухра[48], хочу поглядеть, во что могут превратить место попойки четыреста пьяных китаёзов.
Глава 12. Воспоминания о Зиндане
Сразу после заката солнца, совершив вечерний намаз, великий эмир улегся в одной из комнат летнего дворца Баги-Дилгуш. Один из кубков, подаренных сегодня испанскими послами, наполненный вином, стоял на золотом столике у изголовья кровати. За другим столиком, гораздо более широком, сидел мирза Искендер, готовый снова записывать автобиографию Тамерлана.
– Завтра они проснутся в зиндане, – мечтательно произнес Тамерлан. – Представляю, как искривятся их наглые китайские морды! Тебе приходилось когда-нибудь сидеть в зиндане, Искендер?
– Аллах миловал, – отвечал мирза. – Я знаю, что великий хазрет испытал эти муки и унижения.
– Да, я знаю, что это такое, – вздохнул Тамерлан и сладко потянулся. Приятно вспоминать о мученьях, когда сидишь или лежишь в тепле, сытый и довольный. – Это было в стране туркмен много лет тому назад. Мы, кажется, как раз остановились на том, как я странствовал в тех краях?
– Именно так, хазрет, – отвечал Искендер. – Вот последние слова наших записей: «Через несколько переходов мы достигли страны туркмен».
– Да, как раз тогда-то я и попал в зиндан. Дело было так. Мы пришли в одно уединенное место, и там нас со всех сторон окружили туркмены. Они почему-то приняли нас за воров и напали на нас. Со всех сторон мы были окружены сильнейшим неприятелем, численно намного нас превосходившим. Женщин, которые были с нами, пришлось поставить позади
Зухр – полуденный намаз, считается первым, послеполуденный (аср) – вторым и т. д., а утренний (субх) – последним, пятым.