Тамерлан. Александр Сегень
Хуссейна и уговорил его выйти навстречу Тамерлану. Тот послушался лукавых советов, вывел свое войско и сразился с хромым разбойником. Тамерлан полностью разгромил его, Хуссейн Суфи бежал в Ургенч и там вскоре умер в туге и печали. Подстрекатель Кейхосроу, князь хуталлянский, ждал новых почестей от Тамерлана, но внезапно пал жертвою его коварства. Не желая больше видеть при себе свидетеля своих подлостей, Тамерлан сказал Кейхосроу: «Ты отсек голову моему шурину Хуссейну, и по закону кровомщения, кисасу, я должен отомстить тебе». С этими словами он приказал своим нукерам схватить Кейхосроу и отрубить ему голову.
Пример Хуссейна и Кейхосроу показывает, что нельзя водить дружбу с безбожными, бесчестными и бездушными правителями, такими, как Тамерлан, даже если соображения пользы оправдывают дружбу.
Завоевав Хорезм, злодей обратил свои хищные взоры дальше…
Глава 14. Страх
– Так что же ты, и теперь не боишься меня?
Голая безобразная старуха, тощая, с плоской обвислой грудью и лицом мертвеца, она стояла посреди степи, держала в руках человеческий череп и, срывая с него зубами остатки мяса, доедала. И когда он смутно осознал, что это не просто череп, а его череп, мощный страх парализовал все его тело, пронзил сердце острой болью, превратил внутренности в камень. Он хотел убежать, но увидел, что ноги его медленно проваливаются в песок и уже провалились по колени. И он понял: единственное, что остается ему, это кричать во все горло. Он открыл рот, изо всех сил напрягся, но вдруг понял, что рта у него нет, поскольку нет и головы. Голову бабка Фатуяа доедает, мерзко оскаливаясь и продолжая спрашивать, боится он ее или нет. Он пощупал рукой то место, где была бы шея, но там теперь зияла дыра, в которую окунулись его пальцы, и стало больно. И тогда он по-настоящему напрягся и заревел этою дырой на всю великую степь.
Рев Тамерлана был столь внезапным, что мирза Искендер невольно выронил из пальцев перо. Он испугался. Испугался этого ужасного рева, испугался только что написанных волшебными чернилами и медленно угасающих слов. Хотя ни при каких обстоятельствах Тамерлан не мог успеть прочесть последних, тающих фраз, даже если бы резко вскочил и совершил нечеловеческий рывок – с его ногами это было невозможно, ведь правая у него была как окаменелая, а левая, разбитая ревматизмом, если на нее наступить, причиняла нестерпимую боль.
Взяв себя в руки, Искендер подошел к великому эмиру и сказал:
– Хазрету снова приснился дурной сон?
Вид у Тамерлана был несчастный. Он ощупал левой рукой темя, затем провел ладонью по лицу, легонько подергал себя за бороду.
– Фу-уххх! – выдохнул он. – Мне снилось, будто у меня нет головы… Все потому, что я так много молюсь. Любому Аллаху надоест, если его беспрестанно дергать молитвой за штанину.
– Все потому, что вы так много едите на ночь, хазрет, – произнес Искендер, и сам не ожидал от себя такой дерзости.
– Ты стал много в последнее время позволять себе, – строго