Красно Солнышко. Александр Авраменко
по пятнадцать вёсен каждому минуло.
Зиму встречали в Арконе. Опять же все вместе. Ребята уже пообтёрлись, ходили по граду, как местные. Задевать их опасались – на рубахах знаки храмовые. Значит, Святовидовы они отроки. Обидь такого – самого бога обидишь. Да и видели горожане, как по утрам они вместе со взрослыми дружинниками бегают, плавают, в стенке стоят в бою кулачном. Словом, уважали. Ровесники же вообще как на живых богов глядели.
Так и зима пролетела. Потекли сугробы, посерел снег, ручьи зазвенели по улицам града, брёвнами вымощенными. И едва потянуло с моря Варяжского густым солёным ветром, закатили жрецы пир для дружинников на добрую дорогу. А чтоб уверенности в добром исполнении задуманного больше было, жертву принесли. Жреца Чернобога, черноризца, пожелавшего свою веру рабскую среди свободных людей исповедовать. Сожгли монаха. А прах по ветру развеяли.
Глава 3
Насадов было четыре, на пятьдесят воев каждый. Кормщики – наилучшие, которых смогли разыскать жрецы храма Святовида. Когда дружинники приехали в потаённую бухту в десяти верстах от града, то многие удивились увиденному. Да и откуда лесным да степным воинам знать, сколь велики морские суда? Привыкли к долблёнкам-однодеревкам да большим плотам, ежели требовалось груз какой перевезти. Разве что росичи на лодьях набойных[4] к Торжку-острову ходили, так и то их кораблики что детская тележка перед большим возом. Но когда удивление первое прошло, то освоились воины с кораблями своими быстро. Лодьи уже были снаряжены для похода, но, как издревле славяне говаривали: доверяй, но проверяй. Потому сутки напролёт без роздыха люди вникали в каждую щёлку, вскрывали и проверяли каждый доставленный на борт тюк, каждый бочонок. Да и то – шуточное ли дело затеяно? Судьба всех славянских племён, жизнь всех родичей от этого похода зависит. Потому и не ленились, осматривали и проверяли всё самым тщательным и въедливым образом. Даже князья не погнушались в ледяную весеннюю воду нырять, днища осматривать. Хотя можно было корабли и на берег вытащить. Славу и Храбру доверили канаты корабельные осматривать. Замаялись отроки, если честно. Ведь каждую бухту троса надо размотать, проверить, нет ли изъянов на крепкой пеньке, всяких свивов, узелков. Ровна ли нить, крепко ли скручены вертушкой пряди. Дело серьёзное, ответственное, поскольку иной раз от каната жизнь зависит – а ну как в шторм лопнет трос, и понесёт сорванную с якоря лодью на камни? Дружинники, что поопытней, конечно, за ними приглядывали тайком, но не подвели отроки. С честью выдержали испытание. Потом всё заново под палубы грузили. Укладывали, привязывали, крепили на совесть. Ведь поход дальний.
Бочки и меха водой ключевой наполнили. Лес, что на всякий случай, если ремонт в пути делать придётся, на палубы уложили. А утром, едва Ярило край показал, протрубил рог Брячиславов, поход начиная, и ударили вёсла по воде, роняя искрящиеся капли с лопастей. Отроки от незнания подумали, что так весь путь на вёслах и пойдут,
Набойная лодья – лодка с наращёнными-набитыми бортами.