Нежизнь и несмерть Октахора Симплекса. Мария Владимировна Фомальгаут
еще там к кому…
– Вам что… не нужны деньги?
– Очень нужны, сэр, но не могу же я заниматься не своим делом!
– Анастрой… я был о вас лучшего мнения.
– Мне очень жаль, что не оправдал ваших ожиданий… всего хорошего.
Недавний гость…
Ах да, Автор ему фамилию придумал.
Милан.
Человек выходит из дома, поднимает голову.
Ищет звезды.
Не находит.
Утешает себя, что сегодня, наверное, звезд нет.
Это не тот самый человек, это другой человек.
Мало ли человеков в городе.
Автор этого человека не придумал.
И вообще про него ничего не знает.
– Вот что… я придумал. Вы будете коллекционировать крылышки летучих мышей, – говорит автор.
Анастрой вздрагивает:
– Что?
– Будете коллекционировать крылышки летучих мышей.
– З-зачем?
– Ну, надо же вам что-то делать… особенное. Чтобы читатель вас запомнил.
– Да уж, запомнит меня читатель… с крылышками-то. Может, мне их еще на чердаке разводить и в масле жарить?
– Гхм… а неплохая идея.
– И речи быть не может. Ищите себе другого героя.
– А вас тогда куда?
Анастрой хочет что-то ответить, тут же понимает, что если он, Анастрой, не согласится, так, где он, этот Анастрой будет, а нигде не будет.
Страх смерти подступает к Анастрою, раньше он и не думал, как это, когда страх смерти.
– А вот что… а можно я домики из старых шахмат вырезать буду?
Автор бормочет что-то про Эмиля из как-её-там-эту-деревушку.
– …у меня городок шахматный будет, – не унимается Анастрой.
Да знаете…
– …я им крылышки летучемышиные приделаю.
– Ну ладно, ладно, будь по-вашему… Режьте свои… фигуры.
Часы над камином возвещают половину двенадцатого. Часы у Анастроя красивые, с кукушкой, собранные из шахматных фигур.
Анастрой ждет.
Ничего не происходит.
Вот уже который день – ничегошеньки-ничего.
Анастрой волнуется, быть такого не может, чтобы ничего не происходило. Это же всё-таки книга, в книге что-то случаться должно, должен же кто-то прийти, попросить помощи. Какая-нибудь девушка, у которой без вести пропал отец, или женщина, у неё мужа подозревают в убийстве, а он никого не убивал, или случайный прохожий услышал обрывок случайной фразы, и понять не может, что это такое, и к детективу пришел…
А тут никого нет. Никто не звонит, не переливаются колокольчики, не…
Анастрой начинает волноваться, уже потихоньку думает про себя, что может, он, Анастрой, и не главный герой вовсе, и действие происходит где-нибудь на другом конце города, там драки, погони, убийства, преступления, а Анастрой появится в каком-нибудь крошечном эпизоде, ответит на вопросы полицейского что-нибудь типа «Не могу знать, сэр».
И всё.
Анастрой ждет, подходит к окну, смотрит на бесконечный город за окнами, огни, огни, огни. Хочет спросить автора, но автор молчит. Вот так, когда он нужен, этот автор, он молчит.
Часы