Нежизнь и несмерть Октахора Симплекса. Мария Владимировна Фомальгаут
не позволяет…
– Тогда может… дадите мне уйти?
– Ну, уж, нет! Вы сюда так рвались, а теперь сбежать собираетесь?
– Ну, вы понимаете, я один-то что могу сделать, ничего сделать не могу. Это специалистов надо…
– …каких, к чёрту, специалистов, это первый в мире случай, никогда раньше такого не было! Да и как я вас выпущу, он не дает…
Снова выстрелы. С той, с другой стороны, Анастрой уже не понимает, кто есть кто, кто хозяин, кто не хозяин…
Столешница разламывается пополам, ах ты ж, чер-р-р-т…
– Вот что… Ана… Ана… как вас там…
– Анастрой.
– Анастрой… сейчас доберетесь до моего тела…
– …под градом пуль?
– Слушайте, у нас другого выхода нет… доберетесь до тела моего, свяжете его по рукам, по ногам, слышите? Там ремни есть, ремнями пристегнете…
– …да меня до этого застрелят миллион раз.
– Не застрелят, я его удержу… потом в комнату напротив пойдете, где рубильник…
– Да вы издеваетесь…
– …и рубильник отключите. Я тогда окажусь в теле… там и поговорим…
Бах! – еще один пистолет в стене разлетается вдребезги.
– Бегите! Скорее же!
Анастрой бросается в комнату, где лежит тело, захлопывает дверь, в которую бьют еще два выстрела. Хватает ремни, защелкивает на лодыжках тела. Выглядывает в коридор.
Выстрел.
Еще.
Анастрой ползком-ползком пробирается по коридору, пуля свистит прямехонько над макушкой, детектив думает, почему его до сих пор убить не могут, может, не хотят убивать, а может, автор так решил. Надо бы у автора спросить, только некогда.
Вжик – выдвижной шкаф хочет раздавить детектива, тот успевает увернуться, шкаф тут же падает, придавленный выдвижной кроватью. Анастрой думает, зачем хозяину кровать, вроде не должен он спать, не человек же. Или автор опять ошибся с чем-то, ну конечно, ошибся, тут вон, и стиральная машина в атаку пошла, а что ему стирать-то, тут и холодильник, и что он в нем хранит. А дальше и вовсе непонятно, в бой вступают какие-то лестницы, колонны, двери, арки, Анастрой прячется то за одним, то за другим, отчаянно пытается понять, кто свой, кто чужой, кто на его стороне, кто не на его стороне…
Комната подскакивает, пол и стены меняются местами, пол и потолок меняются местами, Анастрой перескакивает со стены на стену, дом вертится бешеным кубиком Рубика. Детектив прыгает на рубильник, переключает…
Дом фыркает, вздрагивает, как раненое животное, замирает.
– Всё… обошлось… – голос Милана издалека, из комнаты где-то под потолком, – а вы молодец… быстро среагировали…
– Это что, вот когда Монтгомери брали, вот тогда пришлось побегать, это да.
– А что за Монтгомери?
– А не знаю, что за Монтгомери, автор не придумал ещё.
– А-а, ясно…
Пауза. Анастрой подбирается к телу… к хозяину дома, то есть, садится в кресло.
– Вы мне помочь обещали, – говорит хозяин.
– Да. Боюсь, у нас только один выход.
– И какой же?
– Только