Пора домой (сборник). Яна Жемойтелите
шесть буду у кинотеатра Триумф нада паговорить Егор».
– Ой, это что? – Машенька не сдержала своего удивления.
– А вы поссорились, да? – Глушкова, подкатив, взяла у нее листок, пробежала глазами. – Да брось, видишь, он помириться хочет. В кино-то сходи, жалко, что ли.
– Лиза, неужели это Егор писал? Ты не перепутала ничего?
– Н-ну, чернявый такой, сероглазый, высокий… Да он сам выпытывал, что да как и почему тебя нет. Я сама ему бумажку дала и карандаш написать записку.
– Лиза, он же почти не умеет писать! – почти выкрикнула Машенька. – Ни точек, ни запятых. А как он слово «сегодня» изобразил?
Глушкова перечитала послание.
– Глупая ты, Машка. Подумаешь, писать не умеет. Прочесть-то можно, а что ошибок наделал, так ведь не со зла. Я когда с мужем своим только познакомилась, думала, вроде всем удался, только пахнет от него плохо. А потом оказалось, у него подштанников нет…
– Лиза, какие подштанники, о чем ты говоришь?
– О том, что сшила я ему эти подштанники, и все наладилось, делов-то. А ты своему Егору просто объясни, что в конце предложения ставится точка.
– Да? Так просто? И тоже все наладится, по-твоему? – Машенька засмеялась в голос и быстро прошла в свой абонементный отдел, только чтобы не расплакаться прилюдно.
В конце предложения ставится точка. Что же он, этих точек в книжках не видел, когда читал? Или не заметил у Достоевского? А зачем еще врал про свою питерскую бабку, которой якобы помереть спокойно не дали? Шпана детдомовская, гопник необразованный! И как только она не сумела вовремя его раскусить, ведь можно было понять по тому, как ловко Егор всякий раз увиливал от ответа, когда она пыталась обсудить с ним прочитанное, – можно было догадаться, что книжки он даже не раскрывал: «Егор, а как тебе фигура Ивана Карамазова?» – «Да один черт!» – «Ты разговор Ивана с чертом имеешь в виду? Сильная сцена». – «Сильная, вот-вот. Меня аж до костей пробрало…» Нет, на что Марк Борисович человек проницательный, но даже ему в голову не пришло, что в корешке толстого тома «Головоногих моллюсков» очень здорово помещаются тонкие сверлышки! И кто догадается, что вот шагает себе по улице молодой человек с солидной книжкой под мышкой, прилично одетый, видать, образованный… Кто его остановит? А ведь на самом деле он в скобяную лавку направляется, сверлышки из корешка вытряхивать и лавочнику по сходной цене сбывать. А с завода-то как удобно в книге сверлышки выносить! Русскую классику на проходной ни в чем не заподозрят из одного уважения. А если в Маркса с Энгельсом сверлышки спрятать, так и вообще красота. Маркса кто проверять осмелится? Аполитично это. А может, когда и она сама, Машенька Мещерская, с завода сверлышки выносила в корешках тех самых книжек, которые Егор возвращал? Они в диаметре один миллиметр, очень хорошо за прошивку корешка цепляются. Никто ведь не смотрел, что там у нее в сумке. А Егор тем же вечером в библиотеке по полкам шарил, добычу свою искал. Хотя существовал определенный риск: книгу мог взять кто-то другой… Машенька