Файролл. Два огня. Андрей Васильев
уже к моей женщине Азов. – Это игра, и в нее играют люди. При этом гендерные признаки в ней несущественны. Больше тебе скажу – может, эта Кролина и не девушка вовсе, а самый что ни на есть мужчина. Костик же не имел в виду внешние параметры игрока, он говорил о симпатичности его аватара, компьютерного персонажа. Поверь, очень многие представители сильного пола любят поиграть под личиной девушки, и это не отклонение от психической нормы. Ну, скажем так – не всегда. Это может быть эстетический позыв или какой-либо расчет.
– Точно-точно, – подтвердил Костик, он поддался корпоративному мужскому духу и решил помочь Азову меня выгораживать. Так сказать – сам спалил, сам вытащил. – Есть квесты, которые может получить только игрок определенного пола.
– Так успокойся и не бери в голову, – Азов сейчас напоминал эдакого восточного мудреца.
– Правильно, – присоединился наконец к беседе Валяев, с благодарностью глянувший на Вику. – Не бери в голову, бери в… Все-все, молчу. Ну что, может – накатим еще по одной?
Ответа на свой вопрос – почему так получилось с полномочиями Кролины, я в тот вечер так и не получил. Размышляя позднее, когда гости все-таки покинули нашу кухню (как ни странно, бодрее всех выглядела обычно индифферентная ко всему Генриетта. Она даже пританцовывала и напевала какую-то песню, причем на совершенно незнакомом мне мелодичном языке), я разложил все по полочкам и попробовал систематизировать.
Первые свои предположения об умышленном насыщении моего клана живой силой я в результате все-таки отмел, просто в силу их полной бессмысленности. Какой резон тому же Валяеву контролировать меня в игре, да еще таким способом? Я у него и так как на ладони. К тому же ему лучше, чем кому-либо другому, известно, что в коллективных игрищах я принимаю участие только в дни больших игровых катаклизмов или когда мне нечего делать. Катаклизм я только готовлю, дел по этой причине у меня полно, стало быть какой вывод? Правильно, не видать меня родному клану больше чем по пятнадцать минут в день.
Сдается мне, что все это следствие его традиционного раздолбайства. А поскольку самолюбия у Валяева никак не меньше, чем сладострастия, то и признавать свой косяк он, конечно же, не захотел, вот и устроил клоунаду. И нечего накручивать себя. Наверное.
– Слушай, если они так к нам каждый день ходить будут, то я не согласна на это, – прошептала мне в ухо Вика, когда мы легли в постель. – Бог с ними, с продуктами, но я все время боюсь, что опять начнется что-то вроде тогдашнего кошмара.
Тогда, на новогоднем празднике, Старик так напугал мою бедную девочку, что она и по сей день вздрагивает всем телом, вспоминая это мероприятие. И рыбу она есть перестала. Любую.
– Не будут, – успокоил я ее. – Сейчас харчи закончатся – и все, мы им будем неинтересны.
– Завтра что смогу – съем, – заявила Вика. – Остальное – раздам людям.
– Чем смогу – помогу, в разрезе поедания продуктов, – ободрил я ее – Опять же – что-то послезавтра нашим головоногим можно отвезти,