Пределы неоднозначности. Мария Введенская
тьма. Кто-то даже расселся на одеялах, закатив небольшой пикничок, уминая бургеры. Сюда приезжали целыми семьями. Чарли скривилась от всего этого…. Было много полицейских – они напряженно сновали перед желтыми оградительными лентами и настойчиво просили штатских расходиться по домам и не мешать работе правоохранительных органов. Один из них, видимо, самый главный, давал интервью репортеру местной телекомпании, микроавтобус с названием которой оказался в числе тех, кому позволили сюда проехать. За ним вдоль дороги стояли еще несколько из других местных телекомпаний и глянцевый черный автобус с национального телевидения. Также на обочине неуклюже кренились две машины скорой помощи, у которых разгоралась оживленная дискуссия между водителями всех подъехавших транспортных средств, медиками и заскучавшими полицейскими. Они стояли кружком, и до Чарли донеслись отголоски спора, суть которого упиралась в то, что микроавтобусы телекомпаний заняли всю первую линию, из-за чего «скорые» не смогут подъехать ближе, если потребуется помощь.
Раздраженно покачав головой, Чарли продолжила двигаться вперед, пробираясь через «задние ряды». Не сказать, чтобы люди стояли очень уж плотно, поэтому она с легкостью, огибая чьи-то плечи и локти, оказалась перед желтой ограничительной лентой, за которой помимо полицейских и репортеров томились родители девочек. Матери одинаково плакали, отцы успокаивали их роботоподобными движениями, но на самом деле не чувствовали ничего, находясь в глубоком ступоре. Впрочем, как и сама Чарли. Она казалась себе лабораторной крысой, которая добежала до тупика в лабиринте и теперь не поймет, что делать дальше – не обучена.
Она окинула взглядом дом, который казался почти зловещим. Трухлявые ставни были намертво закрыты, но Чарли не сомневалась, что где-то там есть лазейка, через которую прекрасно обозревается весь периметр. Может, наверху? Скажем, на чердаке? Чарли проследила взглядом и действительно увидела маленькое окошко – правда, абсолютно непроглядное, как будто тонированное или просто матово-серое от засохшей грязи. Но в любом случае не вызывало никаких сомнений, что за ним кто-то притаился (Кейси) и неустанно следит за всеми телодвижениями, как с этой стороны, так и с обратной.
– Ну и что теперь делать?.. – буркнула себе под нос Чарли еле слышно, хотя возможно, лишь открыла рот.
– Просто иди… – сказал кто-то справа.
Чарли вздрогнула и медленно повернула голову. Рядом с ней стояла женщина с рыжими непослушными волосами, похожая на Сонию Рикель. Она придвинулась почти вплотную, касаясь плечом. Ее глаза были совершенно пустыми, мертвыми, как и глаза отрезанной рыбьей головы.
– Они не увидят тебя. Никто не увидит, пока ты не войдешь в дом.
– Но…
– Никаких «но», просто иди! – настаивала рыжая. Она говорила женским, но слишком уж низким голосом.
– Ладно-ладно! – крякнула Чарли раздраженно и согнулась, чтобы пролезть под лентой – да всё, что угодно, только бы не слышать этот голос.
Оказавшись на запрещенной