Моя очередь развлекаться. Марина Серова
«провожающих в последний путь», мрачно ковырял носком ботинка влажную кладбищенскую землю и думал: «Что ж ты, милая, так убиваешься – ненадолго ведь тебя хватит». И даже точный срок тогда для себя установил – ровно 40 дней. Надо же хоть какие-то приличия соблюсти (ха-ха!).
12 августа. Весь прошедший месяц я наблюдал за ней и теперь знаю наизусть все ее привычки и манеры. Походка, наклон головы, когда она думает, голос с пикантной хрипотцой, даже содержание ее небедного гардероба – это уже стало моим. Разумеется, не в прямом смысле.
Обычно я поджидал ее около восьми утра, сидя в машине неподалеку от подъезда дома. Татьяна жила в большой трехкомнатной квартире с отцом – профессором физики, преподавателем университета. Сама она тоже имела отношение к университету, поскольку два года назад поступила туда на факультет журналистики (в том же году ее мать умерла от рака), и отец по утрам, отправляясь на работу, подвозил Татьяну на своей голубенькой «шестерке».
Неделю после похорон я ждал у подъезда напрасно. Похоже, всерьез убитая горем, девушка вообще не выходила из дома. Вышла она только на девятый день, бледная, с серыми кругами под глазами, поймала такси и поехала навестить родителей ее бывшего жениха. Через полчаса она с еще более несчастным видом показалась из их подъезда и медленно пошла… Я знал, куда она пойдет, поэтому запер машину и отправился следом.
Недалеко, на Беговой, есть такой маленький уютный кабачок-ресторанчик. Именно там в начале лета я совершенно случайно увидел эту пару, и меня словно током ударило – вот те, кого я стремился найти для осуществления моего замысла…
Они вошли тогда в зал и первым делом поглядели не на пару десятков столиков с редкими посетителями, а друг на друга, обменявшись какими-то удивительными улыбками. Он – высокий, статный, с вьющимися волосами и хорошо поставленным голосом, она – в строгом вечернем костюме, при минимуме косметики, с лицом ангела и фигурой модели – выглядела его полным и естественным дополнением.
Вот такие – юные, красивые и явно счастливые в своей любви – мне и нужны, я закурил и откинулся на своем стуле, потягивая легкий коктейль и краем глаза наблюдая за «сладкой парочкой». Не являясь каким-то опереточным злодеем, только излишне увлеченный своей теорией, я решил доказать ей и себе (ее парню уже ничего не понадобится), что вдовство ее великой (и явно неподдельной) любви продлится чуть больше месяца.
А потом, простите за пошлый натурализм, когда по ныне обожаемому телу ее жениха будут ползать могильные черви, она своими яркими и чувственными губами будет ползать уже по моему телу.
…Через час я вслед за ними вышел на улицу, проследил, куда он проводит свою даму и куда пойдет сам, – мне хватило потом недели, чтобы узнать о них почти все. При наличии денег и свободного времени быть «частным детективом» – плевое дело.
(На этом месте я скептически хмыкнула!)
Итак, Татьяна шла именно в то, дорогое ее памяти, место, где я потом еще несколько раз заставал их голова к голове, но, окинув взглядом зал, тут же уходил, чтобы им не запомнилось мое лицо.