Изумрудный шторм. Уильям Дитрих
израсходовали все заряды, и стрелять им теперь было нечем.
– Беги к Гарри! – крикнул я, катаясь по полу с вцепившимся в меня здоровяком и сбивая все новые витрины. А затем, когда мне посчастливилось схватить валявшийся на полу пистоль, который я надеялся использовать, как дубинку, чьи-то руки впились мне в горло, еще кто-то схватил меня за ноги, а кто-то третий ударил по голове, и все кругом погрузилось во тьму.
Глава 7
Очнулся я в подвале из серого камня, подвешенный головой вниз, точно какой-то неудачно угодивший в ловушку опоссум, и крайне раздраженный тем, что полиция – если это действительно была она – схватила именно меня. Ведь я ничего не знал.
Я одурело хлопал веками, а затем взгляд мой упал на стоявших внизу палачей, в том числе и на Мартеля, которого было легко узнать по перевязанной голове и кислому выражению лица. Коррупция ожесточила этого человека. Его челюсть, напоминающая по форме лопату, была выдвинута вперед – наверное, от привычки копаться в делах разных людей, – а кожа на лице испещрена оспинами. Я решил, что такая жестокость судьбы лишила его возможности заводить романы с женщинами, и поэтому он вечно пребывает в плохом настроении. Мужчины, у которых скудна половая жизнь, обычно подлы и жестоки. Кожа у Мартеля, что типично для галлов, была темной, загорелой от солнца и закаленной ветрами; густые непослушные волосы выбивались из-под кожаного шнура на лбу. Темные брови сходились у переносицы теперь уже сломанного носа, полные губы кривились в подлой усмешке. Словом, выражение его лица было самым мрачным, что говорило о несчастливом детстве, злоупотреблении спиртным и разочаровании в жизни. Он принадлежал к тому разряду людей, которые или охраняют тюрьму, или сами являются заключенными. Нет, он не кошка, решил я; скорее – опасный грызун, явившийся откуда-то из подземелья. Он полезен начальству, но никогда не станет одним из них – слишком уж груб и прямолинеен. Судя по всему, Мартель это понимал, что являлось дополнительным раздражителем. А ведь он мог и подняться…
– Откуда этот изумруд, Гейдж? – спросил он меня. Пахло от него, как от умершей неаполитанской шлюхи, которая всю жизнь пила дешевое вино и питалась томатами и баклажанами. Итальянцы, насколько я знал, едят абсолютно все.
Хотя знать об умерших итальянских шлюхах мне было вовсе не обязательно.
– Где Астиза? – ответил я вопросом на вопрос.
Казалось бы, ничего такого особенного я не спросил, но один из жандармов размахнулся и огрел меня кучерским хлыстом. Я вскрикнул, а Леон снова приблизил ко мне свою физиономию со сломанным носом. Этому мужчине нужна была хорошая зубная щетка. И зубочистка тоже не помешала бы.
– Что вам известно о летающих машинах? – спросил он.
– Чего? – Только тут до меня дошло, что меня схватили какие-то безумцы, которые куда опасней любых лихоимцев. – Скажите, моей жене удалось уйти?
Меня снова стегнули кнутом, и я принял это за утвердительный ответ. Эти люди злились, что со мной все с самого начала пошло не так, и это радовало.