Бегство из рая. Emigration.ru (сборник). Ирина Цыпина
и устали. Хотим, наконец, уйти и забыть!.. Но эмиграция стала не просто частью нашей жизни, она уже сама жизнь… и постепенно вытесняет все наши прошлые сюжеты на периферию памяти, чтобы когда-нибудь их уничтожить, сжечь, как забытые ненужные письма. И это опасно; беспамятство всегда разрушает личность, оно цинично и примитивно по своей сути, даже если мы и захотим всё забыть в силу инстинкта самосохранения.
«Жизнь нас несёт в своём потоке, мы подчиняемся так или иначе, даже если пытаемся переменить её ход. Наше прошлое "оттуда" и настоящее "здесь", эти две зоны не должны соприкасаться, так же, как два полюса высокого напряжения, в противном случае – возникает психический шок, который больно бьёт, а иногда убивает…», – читаю страницы Алекса Рубина из Чикаго. Странно, но я тоже к этому пришла, хотя не сразу. Старые фото, старые письма и адреса, номера телефонов «оттуда» – всё бережно храню, но признаюсь: на самой далёкой полке или в закрытых на ключ выдвижных ящиках стола… Помните детскую сказку о чёрной комнате, в которую вас просили НЕ ВХОДИТЬ?
Аналогичные ощущения … Волнение и страх…
«Родина – это не березы и не троллейбусы, родина – это близкие люди, которых нет рядом. А значит, и родины нет…», – я читаю на страницах интернета самый шоковый по восприятию роман, роман эмиграции. Мысли сотен людей, сконцентрированные в едином эфирном пространстве, кричащие в бесконечность, незащищенные и до прозрачности чистые пугают своей завершенностью: «После многочисленных экспериментов над собой и в результате многолетних наблюдений я пришел к выводу, что главной и, возможно, единственной причиной всех бед человечества является ложь с ее зародышем – самообманом…»
Исповедальные строки эмигрантов. Похожие судьбы. Моё поколение. Жесткая непридуманная хроника страшных лет.
«Из моей области за один год выехало 20 000 (!!!) еврейских семей, не человек, а семей! Об этом никто не говорит. Уехали все мои друзья, разбрелись по всему миру, я каждый день видел их окна, ставшие для меня безглазыми черными дырами. В конце концов я тоже разбрелся по всему миру – Америка, потом Польша…»
Эту страшную правду когда-нибудь будут изучать, как исторический документ, факт жертвоприношения Культуры в период падения высочайшей Империи, которую её лукавые правители не смогли, не захотели ни защитить, ни спасти, ни сохранить.
«Страшно и мерзко мне было видеть народ, ликующий… Освобождение квартир… Украина "без жидов и москалей". Я видел, как в одной из лучших библиотек моего города молодые девочки-библиотекарши со смехом снимали со стен портреты русских писателей, чтобы потом сжечь их во дворе…»
«Холокост… новый, но уже нравственный, Холокост..?»
И как ответ другое мнение, другая позиция, другой подход: «…сравнивать эмиграцию с Холокостом (дословно, с сожжением), по-моему, совершенно неправильно. Эмиграция – это выбор, при Холокосте выбора не было».
До сих пор помню гарь вокзалов, усталость и опустошенность; казалось,