Арлекин. Скиталец. Еретик (сборник). Бернард Корнуэлл
ты выживешь, – с удивлением проговорил мужской голос.
Томас попытался что-то сказать, но смог издать лишь сдавленный хрип.
– Удивительно, – продолжал голос, – сколько могут вынести молодые. И дети. Это чудо, как сильна жизнь. И как жаль, что мы растрачиваем ее впустую.
– Жизни хватит на все, – заметил другой.
– Глас гордыни, – ответил первый, не отрывая ладони ото лба Томаса. – Ты отбираешь жизнь, так люби же ее, как вор любит свои жертвы.
– А ты жертва?
– Конечно. Я образованная жертва, мудрая жертва, даже ценная жертва, но все же жертва. А этот молодой парень, кто он?
– Английский лучник, – мрачно проговорил второй, – и, если в нас есть хоть капля здравого смысла, мы сейчас же его убьем.
Чьи-то руки подняли Томаса в постели, и в рот ему влили ложку теплого супа. Но он не смог его проглотить и выплюнул на одеяла. Его пронзило болью, и свет в глазах снова померк.
Потом свет появился в третий раз, а может быть, в четвертый – он не помнил. Возможно, ему приснилось, но на этот раз на фоне окна стоял какой-то старик. На нем был длинный черный плащ. Но это был не священник или монах, поскольку плащ не был перетянут на поясе, а длинные седые волосы старика прикрывала маленькая плотная черная шапочка.
– Боже, – попытался выговорить Томас, но получилось лишь гортанное бульканье.
Старик обернулся. У него была длинная раздвоенная борода, а в руке он держал бутыль с узким горлом и круглыми боками. Сквозь стекло просвечивала светло-желтая жидкость, которую человек поднес к окну. Он рассмотрел ее, а потом взболтал и понюхал через горлышко.
– Ты очнулся?
– Да.
– И можешь говорить! Ну и врач же я! Меня самого удивляет мое искусство. Эх, если бы оно убедило моих пациентов платить мне! Но похоже, я должен быть благодарен и за то, что они не плюют в меня. По-твоему, эта моча чиста?
Томас кивнул и тут же пожалел об этом, поскольку от шеи до спины его пронзила боль.
– Ты не считаешь, что она густая? Или темная? Нет, действительно нет. И на запах и вкус она тоже здорова. Добрая фляжка чистой желтой мочи – лучший признак доброго здоровья. Увы, эта моча не твоя. – Врач открыл окно и вылил ее. – Глотай слюну, – проинструктировал он Томаса.
У Томаса пересохло во рту, но он послушно попытался глотнуть, и тут же у него захватило дыхание от боли.
– Думаю, – сказал врач, – нам нужно начать с жидкой кашицы. Очень жидкой, с постным, а еще лучше, полагаю, со сливочным маслом. Эта штука, повязанная тебе на горло, – тряпица, смоченная святой водой. Это не моих рук дело, но я не возражал. Вы, христиане, верите в магию, и я должен снисходительно относиться к вашим верованиям. Это что у тебя на шее, собачья лапа? Не отвечай, я вовсе не хочу этого знать. Однако когда поправишься, надеюсь, ты поймешь, что тебя исцелили не собачьи лапы и не мокрые тряпицы, а мое искусство. Я отворил тебе кровь, сделал припарки из навоза, мха и гвоздики и заставил тебя пропотеть. Впрочем, Элеонора утверждает,