47. Алексей Чумаков
веревок. На веревках висели вывернутые мясом наружу шкуры, по всей видимости, кошек. Там же висели и тушки. Весь кафель на стенах и на полу был в крови. Стены были не забрызганы, а измазаны кровью, повсюду были отпечатки ладоней и пальцев. Судя по тому, что цвет варьировался от ярко-красного до почти черного, занимались этим долго.
– Хм… – мужчина круговыми движениями потер виски. – Надо же, вы так хорошо разбираетесь в особенностях свертывания крови! Увлекаетесь медициной?
– Нет, я не связан с медициной. Для того, чтобы знать о том, что кровь темнеет от свертывания, необязательно заканчивать медицинский колледж. Достаточно изредка смотреть телевизор.
Мой собеседник снисходительно усмехнулся уголком рта.
– На полу из запекшейся лужи торчали клочки светлых волос. Рядом лежали старые швейные ножницы. В раковине невысокой горкой лежали внутренности, а над ними висело небольшое зеркало, почерневшее и вздувшееся от старости. На нем было что-то написано. Что именно – я не разобрал, но писали кровью и очень аккуратно, без подтеков. Сама же ванна была наполнена густой багровой жидкостью вперемешку с внутренностями. И в этом месиве лежал труп старухи, – я почувствовал тошноту, встал, открыл окно и жадно вдохнул прохладный воздух.
– Так, как именно выглядел труп?
– Вы явно стремитесь к тому, чтобы меня стошнило, – возмутился я. – Вы же видели его!
– Да, но нас интересует, что видели вы.
– Не думаю, что есть отличия.
– Вот это мы и хотим уточнить.
– Я не стал его разглядывать. Мне сложно смотреть на такое, как и любому нормальному человеку.
– А я, по-вашему, ненормальный человек? – улыбнулся незнакомец. – Мне же несложно.
– Вы – привыкший человек. Профессия у вас такая.
– Значит, дело не в ненормальности?
– А что нормального в равнодушном отношении к изуродованному трупу?
– Человек ко всему привыкает.
– Я не хочу к такому привыкать.
– Ну, хорошо, мы отвлеклись, – поправляя очки, произнес он нестрогим тоном. – Я все-таки хочу услышать подробности.
– Из всей этой мерзости, которой была наполнена ванна, выглядывали лишь лицо, кисти рук и пальцы ног, а туловища я не видел. Голова была лысой. Пострижена, но очень неаккуратно. Видимо, теми самыми ножницами, которые лежали на полу. На лице не было никакой гримасы, лишь приоткрытый рот и открытые глаза. Правда, ни зрачков, ни белков видно не было, потому что их залила кровь.
Все еще стоя у приоткрытого окна, я глубоко вдохнул и вернулся к креслу, стараясь не думать о тошноте и настраиваясь на официальный лад. Тишина длилась недолго. Первым вновь заговорил он:
– Так, ясно. Увидев все это, вы направились к себе в квартиру?
– Направился?! Я бежал сломя голову!
– А там ничего не трогали?
– Конечно, нет! О чем вы? Я даже мясорубку выронил!
– Так, придя домой, вы?..
– Я отдышался и позвонил…
– А почему сразу нам, а не в скорую?
– Ну, как мне показалось, соседка была мертва. Я ошибся?
– Нет, конечно, –