Изгои Рюрикова рода. Татьяна Беспалова
такие? – спросил стражник. – Не видишь разве препону поперёк пути? Отвечай на вопрос, пошлину плати. Мы препону уберём, если твой ответ достойным будет, а монета – полновесной!
В отменном панцире из воловьей кожи со стальными оплечьями, в высоком островерхом шлеме с сетчатой бармицей, препоясанный коротким мечом – он преградил им вход в город. Так и стал в воротах: опёрся на короткое копьецо, бороду выпятил, глаза вытаращил. Наиважнейший из человеков! На обочине дороги его товарищи толпятся. Тоже хорошо вооружены, сыты, веселы, скалятся, караван придирчиво оглядывают.
– Три десятка конных лучников, дюжина копейщиков, вьючных коняг полсотни, не меньше, – принялся перечислять один из стражников. – Да кибитки, да повозки, да телеги. Тягло хорошее, волы сытые… Новгородцы?
– Ишь, всё добро хозяйское пересчитал! – недовольно отозвался Каменюка, останавливая своего гнедого. – Грамотей! У себя в мотне считай, не досчитаешься!
– Ответь ему, Никодим! – Твердята, восседавший на жеребце Колосе золотистой масти, остановился рядом с Никодимом Каменюкой, выступавшим, как обычно, в голове каравана. – Ответь служивому, друже!
– Да я и отвечаю! – отозвался Никодим. – Говорю ему, дескать, сам Демьян Твердята к воротам города Чернигова прибыл. Сам Демьян Твердята караван ведёт. И его дружина при нём. Всё верные товарищи, всё люди трезвые, надежные, всё друзья верные черниговского князя Володимера Всеволодовича! А он, ты сам смотри, древком в грудь коня тычет. Пошлины домогается, упырь!
Твердята оглядел ворота, ров, перекидной мост на толстых цепах. Городок Чернигов высокой стеной обнесён. Так и стоит частокол от одной башенки до другой. А башни белокаменные, а на башнях стрелки – готовые к бою ратники. Солнышко из-за облачка как выглянет, так непременно лучиком своим высокий шелом да и огреет.
– Кого больше ждёте? – усмехнулся Твердята. – Из степных кочевий гостей или Рюрикова рода блудных потомков?
– Ишь, любопытный! Сразу видно – новгородец! Плати монету, раз с добром пришёл, – огрызнулся старшина превратной стражи. – Да ступай до гостиного двора. Солнце клонится на закат!
Он указал навершием копьеца в сторону недальнего леса.
– Как сокроется Ярило за вершинами дерев – мы ворота затворим до рассвета. Ни веселья тут никакого, ни смеха. Между лесом и степью стая волколаков шастает. Людей жрут почем зря. Или не слыхал? Или не боишься? За щитами дружинников надеешься укрыться, купец? Или не пуганый?
– Отправь в княжеский терем верхового, сотник, – примирительно молвил Твердята. – Добрую весть передай о прибытии лепшего друга, новгородского купца – Демьяна Твердяты! Меня!
Чудный конь золотистой масти заиграл под седоком. Зазвенели серебристые стремена, засверкали чеканные гривны на узде.
– Не бузи, Колос! Не бедокурь! Или испугался страшных россказней черниговского дядьки? – Твердята захохотал, обнажая жемчужные зубы. Твёрдой рукой укротил коня, склонился с седла к стражнику, вложил в обшитую железными