Изгои Рюрикова рода. Татьяна Беспалова
искать ночлега, попытает счастья в княжеских палатах. Вдруг да князь Черниговский Владимир Всеволодович встретит попросту старого товарища? Вдруг да не позабыл их юношескую дружбу, совместные хождения по Днепру, да на Волынь? Эх, давно развела их судьба! Много пережито за годы разлуки. Ныне вышел князь Владимир из отроческих лет, посажен отцом на черниговский стол. Много ратных побед за ним числится. Стал ли гордым? Сделался ли заносчивым? Заразился ли родовым коварством князей Рюрикова рода?
Незнакомца вынесло из дверей корчмы и бросило в серую пыль, под ноги коню Колосу. Умный конь и глазом не моргнул, лишь уши насторожил да слегка присел на задние ноги, точно раздумывая: перескочить ли через внезапное препятствие или постоять на месте, подождать, что дальше будет. Всадник его натянул повод. Велит ждать. Так и быть по сему! Колос замер, раздувая ноздри. Конь и его всадник с изумлением посматривали на распростёртое перед ними тело.
– Жив ли, милый человек? – усмехнулся Твердята.
– Ууууу… – был ответ.
Демьян склонился с седла, ткнул резной рукояткой хлыстика в спину лежащего перед ним человека.
– Святой человек это, – проговорила прохожая торговка.
В высокой кичке и расписном платке она шла по черниговской уличке, неся на локте большое лукошко, полное живыми раками. Баба обошла сторонкой смирного Колоса, перешагнула через распростёртого на земле человека, покачала головой:
– Не тронь его, боярин, не обидь! Это княжий родич, непутёвый Миронег.
Так сказала она и быстро ушла, скрылась за углом дощатой ограды. А Твердята спешился, зашёл в корчму, спросил у человека ковш воды. Человек, невысокий, рыхлый, бабьего вида, поначалу заговорил грубо, но разглядев на Твердяте пояс, набранный из чеканных вызолоченных пластин, а на поясе ножны самоцветными каменьями изукрашенные, подобрел, смахнул со столешницы пыль, предложил хлеб-соль и стойло для коня.
– Воды! – рявкнул Твердята и тотчас получил требуемое.
Твердята черпал воду из ведра и лил её на псивый затылок княжьего родича.
– Смотри не простуди его преподобие, боярин, – бормотал кабацкий служитель. – Это есть Миронег. Всему Чернигову известный человек. Ученый, трезвый, разумный! Переверни-тка его на спину. Вот так! Теперь на морду ему лей. Авось очнётся.
Кабацкий служитель оказался прав. Миронег и вправду очнулся, стоило лишь холодной водице оросить его щеки.
– Пагубная слабость ниспровергла тело моё наземь, – молвил черниговский корифей, утирая бороду рукавом. – Не займёшь ли княжьему родичу деньгу? Выпил я три ковша зелена вина, соснул, а теперь чую – мало мне. Чую – душа добавки требует…
Демьян рассматривал княжеского родича: неказист, плешив, курнос и конопат. Рыжеватая бородёнка побита сединой, одёжка грязновата, во рту половины зубов не хватает. Однако за воротом линялой сорочки Твердята заметил образок Спаса Нерукотворного. Лик исполнен мастерски и навешен на цепь особой, изящной