Преступление и наказание в России раннего Нового времени. Нэнси Шилдс Коллманн

Преступление и наказание в России раннего Нового времени - Нэнси Шилдс Коллманн


Скачать книгу
над тем, чтобы местные сообщества избирали необходимых людей, желая быть уверенным в хорошей работе губных изб. Питер Браун изумляется «сильному энтузиазму профессионализма» и «служилому этосу», демонстрируемому приказными, чье вознаграждение едва покрывало издержки службы или их жалованье. Он объясняет такое отношение надеждой приказных дослужиться до верхних ступеней чиновной лестницы, страхом наказания и увольнения по результатам частых инспекций, престижем деятельности, связанной с грамотностью, и религиозными основами их присяги, приносимой при занятии должности[183].

      Валери Кивельсон предлагает, по-видимому, несколько иное объяснение тому, почему государство и чиновников заботило поддержание достойной судебной системы. Она утверждает, что легитимность государства базировалась на своего рода общественном договоре. Люди служили, зная, что царь позаботится о них. В обязанности царя входила забота о бедных, защита невинных и распространение христианского милосердия и сострадания. На законодательном уровне подобные ожидания отражались в парадоксальной дилемме: исследуя земельные дела, Кивельсон показывает упорное стремление служащих Поместного приказа распутывать дела бесконечной сложности (еще более запутывавшиеся хитрыми манипуляциями сторон), объясняя их рвение к царскому «всеобъемлющему, универсальному обещанию честно и милостиво поддерживать правосудие». Подобное взаимодействие не только укрепляло легитимность царской власти, но и способствовало интеграции власти и общества[184].

      С этим можно только согласиться; в качестве примера стоит привести многочисленные царские указы, выражавшие заботу о местных сообществах и их обремененности налогами и службой. Указ о постройке нового губного стана в Новгородском уезде в 1663 году, например, велит губному старосте собирать материалы на постройку, губных служителей и «подмогу» для них с местного населения, но не более необходимого, «чтобы тем сошным людем убытков не чинити». Указы 1679 года, отменявшие губные избы и ряд других местных должностей и сборов, говорили именно об уменьшении «тягости» для населения. В 1678 году в боярском приговоре подьячим Московского судного приказа было велено, чтобы при направлении на места для проведения обыска они фиксировали только «общие ссылки» сторон, а не переписывали все дело целиком, «чтобы за тем исцом и ответчиком многия волокиты не было»[185]. Проявленная забота никак не могла компенсировать тяготы службы, но в ней отразилось трезвое осознание возможностей людей поддерживать государство, а кроме того, она подтверждала статус царя – пастыря своих подданных.

      В каком-то смысле действия государства, хотя и ослабленные недостатком ресурсов и населения, продемонстрировали его функционирование как исполнителя царских идеологических обязательств. В то же время постоянные требования людей исправить несправедливость – в частных и коллективных челобитных от Севера до Сибири и южных рубежей – свидетельствовали об их уверенности


Скачать книгу

<p>183</p>

Глазьев В.Н. Власть и общество. С. 204; Brown P.B. Service Land Chancellery Clerks. P. 65–66; Idem. With All Deliberate Speed. P. 137, 145.

<p>184</p>

Kivelson V.A. Cartographies of Tsardom: The Land and Its Meaning in Seventeenth-Century Russia. Ithaca, NY, and London: Cornell University Press, 2006. P. 53–54 (рус. пер.: Кивельсон В. Картографии царства: Земля и ее значения в России XVII века. М.: Новое литературное обозрение, 2012); Idem. Muscovite “Citizenship”.

<p>185</p>

АЮ. № 352 (1663); ПСЗ. Т. II. № 779, 780 (1679); ПСЗ. Т. II. № 742 (1678).