Преступление и наказание в России раннего Нового времени. Нэнси Шилдс Коллманн
помещика или серьезной болезни: заключенный мог быть освобожден на поруки для того, чтобы вылечиться или спокойно умереть[244].
Как уже мимоходом упоминалось ранее, во второй половине XVII века государство пыталось решить проблему перенаселенности тюрем и их обеспечения охраной. Новоуказные статьи 1669 года устанавливали, что охраной тюрем должны заниматься стрельцы, получавшие выплаты из казны. Возможно, эту норму так и не начали применять на практике, так как при отмене губной системы в ноябре 1679 года было упомянуто, как тяжело населению обеспечивать тюремную охрану, а о стрельцах нет и речи[245]. Поток указов, последовавший за отменой губных изб в 1679 году, был нацелен на снижение количества заключенных. В июне 1679 года, например, беглых крестьян, приведенных в Московский судный приказ, было велено немедленно освободить на поруки. В начале 1680 года московские приказы предписали всем местным учреждениям подать списки заключенных, незамедлительно разрешить их дела и освободить на поруки столько людей, сколько возможно. Тюремных сидельцев, у которых не хватало денег на оплату штрафов и возмещение ущерба истцам, согласно законодательной норме 1683 года, как можно скорее отправляли на работу в ссылку, чтобы они не засиживались в тюрьме; в 1690 году беглые, доставленные в Холопий приказ, должны были освобождаться через месяц, если их владелец не ходатайствовал о возбуждении дела. Указы, требовавшие разрешать судебные дела вовремя, продолжали издаваться и в петровский период[246].
Деятельность чиновников в области криминального права можно охарактеризовать как попытку выполнить большое количество работы с не соответствующими задачам ресурсами. На местное население оказывалось давление по содержанию многочисленных выборных людей (персонал уголовной юстиции составлял лишь часть выборных). Сообщества и местные выборные попадали в ситуацию внутреннего конфликта, когда при взаимодействии с судебным аппаратом им приходилось иногда идти против своих интересов. Содержание местных тюрем часто было для населения непосильным, и государство опробовало немало способов, чтобы изыскать средства на них. Даже воеводы, дьячки и другие должностные лица, находившиеся на годовом жаловании, с трудом справлялись с возложенными на них обязанностями, которые дополнялись множеством несудебных задач и при этом низко оплачивались. Неудивительно, что не утихали жалобы на злоупотребления чиновников своей властью ради увеличения доходов.
Глава 4. Контроль над должностными лицами
Иностранцев неприятно поражал в Московском государстве уровень коррупции в органах власти. Сигизмунд фон Герберштейн в начале XVI столетия, например, писал, что «всякое правосудие продажно, причем почти открыто», метко подмечая, что, «возможно, причиной столь сильного корыстолюбия и бесчестности является сама бедность, и государь, зная, что его подданные угнетены ею, закрывает глаза на их проступки». Поколение спустя Джильс Флетчер обнаружил, что коррупцией поражена
СИГД. № 203 (1640); РГАДА. Ф. 210. Приказной стол. Стб. 592. Л. 1–1 об. (1650); РГАДА. Ф. 1135. № 297. Л. 7–7 об. (1696); РГАДА. Ф. 1107. № 4303. Л. 8 (1698).
Новоуказные статьи 1669 г., ст. 3: ПРП. Т. VII. С. 397; ПСЗ. Т. II. № 779 и 780 (1679). Глазьев цитирует это обращение:
ПСЗ. Т. II. № 768 (1679). Об освобождении: ПСЗ. Т. II. № 779 и 780 (1679); ПСЗ. Т. III. № 815 (1680); АИ. Т. V. № 55 (1680). ПСЗ. Т. II. № 1055 (1683). ПСЗ. Т. III. № 1368 (1690). Петровские законы о заключенных: ПСЗ. Т. V. № 3319 (1719); ПСЗ. Т. VI. № 3928 (1722); ПСЗ. Т. VII. № 4989 (1726). Расследования петровской эпохи об условиях тюремного содержания: